Выданная замуж насильно

Мне было двадцать три, и все начиналось сначала. Если бы эта сварливая баба не вмешалась в нашу семейную жизнь, я думаю, мы могли бы нормально сосуществовать. Чтобы быть справедливой, скажу, что вина за наш разрушенный брак лежит полностью на матери Мусы. Он был пленником правил, которые отводят свекрови основную роль при рождении первенца. Он передал ей исключительные полномочия, потому что привык делать так и никогда не знал ничего другого. Его слабость бесила меня, тогда как я должна была чувствовать к нему жалость.

В итоге судить меня собрались свекровь и отец.

- Ваша дочь ужасно воспитана. Она грубит мужу!

Отец ничего не сказал. Он, должно быть, понимал, что я доведена до предела, кроме того, она ему тоже не нравилась. Меня сначала силой выдавали замуж, а теперь еще и навязали свекровь. Я ждала его реакции.

- Лейла, твоя свекровь говорит правду?

Я рассказала ему обо всем, стараясь сохранять спокойствие, но у меня плохо получалось. Отец отвел меня в сторону.

- Она здесь ненадолго. Тебе нужно научиться контролировать себя. Постарайся для Риада. Не для нее и не для меня - для твоего сына.

Он ушел, попрощавшись с Мусой и его матерью со словами:

- Я прошу у вас прощения за свою дочь.

Я не просила. Ни за что на свете я не собиралась извиняться. Стоило ему покинуть квартиру, как она вновь набросилась на меня.

- А теперь вынеси эти грязные пеленки!

- Нет! Здесь есть мусорное ведро. Так принято во Франции. Когда оно наполнится, я вынесу мешок.

У нее словно подкосились ноги, она присела на корточки и закатила настоящее шоу.

- Меня ноги не держат! Она хочет свести меня с ума! Она хочет свести меня с ума! - свекровь кричала, не умолкая, царапала себе лицо. Она достала свой платок, чтобы проклясть меня. - Лейла, единожды на меня - десять на тебя!

Это значит: если ей скажут дурное слово, мне скажут десять. Я наблюдала за ее спектаклем и думала: "Боже, не может быть! Это все происходит не на самом деле - мне просто снится кошмар".

Я меняла пеленки на пеленальном столике, где и произошла эта невероятная сцена. Откуда ни возьмись, появился Муса и, увидев мать в таком состоянии, тоже начал психовать, он разорвал нас себе рубашку, ударил себя в грудь и расцарапал ее до крови - вот где настоящая истерика.

- Я никогда не прощу тебя! Ты делаешь больно моей матери! Ты хочешь ее смерти!

Я распахнула глаза и с любопытством посмотрела на этих двоих - пожилую мегеру и взрослого мужика. Свекровь вскочила и прижала меня к стене.

- Ты забрала у меня сына! Клянусь Кораном, недолго тебе оставаться его женой. Ты его не заслуживаешь!

В свою очередь и я потеряла самообладание. Похоже, эта истерия была заразна.

- Я забрала вашего сына? Кто кого забрал? Кто пришел просить моего согласия на брак? А кто не хотел выходить замуж? Кто вообще не хотел иметь с ним ничего общего? Да подавитесь вы вашим сыном! Ненавижу вас обоих! Никогда не любила этого человека! У нас нет ничего общего, думаете, ваше дитятко такое замечательное, такое незаменимое? Есть на свете люди и получше, и я достойна именно таких мужчин! А вот он меня как раз не достоин!

Еще я могла добавить, что он использовать меня для переезда во Францию, но уже не думала об этом. Я была накалена до предела. Не так-то просто, оказалось, стерпеть слова о том, что я не заслуживаю этого тупицы. Я накинулась на Мусу.

- А ты, кретин безмозглый, все у меня отнял! Абсолютно все!

Они сводили меня с ума. Перед глазами все плыло. В одной футболке и носках я выскочила из квартиры, сбежала вниз по лестнице и оказалась на улице. Шел снег, и я думала о том, где бы укрыться. Будь там балкон, я, бы запрыгнула бы на него. Сломя голову, я пробежала весь район и укрылась в телефонной будке, откуда позвонила матери.

- Знаешь, мама, пропади все пропадом! Пускай все они катятся в ад! Вы потеряли дочь; потеряли навсегда! Прощай! Только позаботься о Риаде, больше ни о чем я не прошу.

Даже сын не существовал для меня в тот момент. Я бежала к центральному шоссе, говоря себе: "Давай, просто покончи с собой раз и навсегда". Я ждала, что сейчас покажется грузовик и собьет меня.

Удивительно, но в момент крайнего отчаяния на моем пути всегда оказывается кто-нибудь. На дороге появилась машина, за рулем которой сидела Джульетта - знакомое нашей семьи, высокая, добродушная "мамочка", с черной как смоль кожей. Эта женщина была великодушной и волевой. Она узнала меня, дрожащей на обочине, увидела, что все мое лицо в крови (я билась о стекло телефонной будки).

- Лейла? Что ты тут делаешь? Что с тобой?

Меня душили слезы, я не могла говорить - слова застревали в горле. Она попыталась усадить меня в машину, но я молча упиралась. Я не желала ни говорить, ни садиться. Мне хотелось только броситься под колеса грузовика, который размажет меня и мою дерьмовую жизнь.

Она видела, что мне грозит опасность.

- Ты все равно сядешь в машину! Если для этого мне нужно будет ударить тебя, я ударю! Садись!