Выдуманная история невыдуманной души

– Ты ничего не понимаешь. Она не такая, как все. К ней нужен особый подход! – он подошел к столику, на котором была ваза с астрами и, словно они – это Екатерина, нежно к ним прикоснулся и продолжил. – Да и хочу я все как-то по-особенному, ведь она – олицетворение моих снов и желаний! Я просто не мог позволить себе спонтанно завести с ней беседу или, того хуже, пригласить на балу, – взяв паузу, он добавил: – Она – тонкая натура. Все это время я думал, что скажу и как поступлю…теперь – я готов, – после этих слов он чуть не разбил вазу, но успел неловкими движениями ее поймать. «Очень символично», – подумал я.

Казалось, что его нос вот-вот коснется потолка, ибо он его явно задрал, воодушевленный своей последней фразой.

Все это я находил смешным, и мне не терпелось посмотреть на это со стороны. Но больше всего я получал удовольствие, когда разрушал человеческую веру в прекрасное. Ужасный характер или хороший учитель?

– Ну, хорошо, не буду вдаваться в подробности. Надеюсь, все увижу сам, – моя улыбка вновь опустила его с небес на землю.

* * *

На улице стоял прохладный вечер. Небесную гладь скрывали пепельные облака, изредка был слышен гром и мелькание молний озаряло все вокруг. Из-за ярких вспышек складывалось ощущение, что все живое дергается от испуга, испуга неизвестности, но как только вспышка пропадала, все становилось на свои места и продолжало существовать как раньше. Прямо как солдат, дающий обещания Богу перед боем, что если тот его защитит, он непременно начнет ходить в церковь и соблюдать все посты, но как только бой заканчивался, так все обещания сразу же забывались. И так до следующего боя. Видимо, любая человеческая вера должна подпитываться страхом, иначе ее ценности не будет вообще.

Наверняка будет дождь. Перед нами стоял изысканный дворец. Гости съезжались отовсюду, все в прекрасных нарядах и масках любезности. Я посмотрел на Максима. Он ничего не замечал, ведомый своими мыслями он вообразил, как должен пройти этот вечер, заранее написав сценарий. Ох, бедный Максим, как бы не так!

– Напомни-ка мне, чем занимаются Хрупские? – спросил я.

– Я особо не интересовался. Глава семейства был не последним человеком в городе, а после его смерти все перешло в наследство семье. Это все, что я знаю. В целом, они скрытные люди и только свой достаток выставляют напоказ.

Я отвел глаза.

– Ну что ж, пожалуй, мы пойдем. Нас там заждались.

Честно говоря, я не любил балы. Все казалось очень наигранным, а местами нелепым.

Приезжающие гости должны были свидетельствовать свое почтение в виде приветствия, прежде всего перед хозяевами. Девицы появлялись на балу исключительно в сопровождении матерей или пожилых особ, которые зорко следили за своими подопечными. Давали им советы и искали кавалеров для танцев, если была такая необходимость. Девушка могла явиться на бал и в сопровождении отца, который представлял ее своим знакомым. А ему представлялись кавалеры, желающие танцевать с его дочерью. Как правило, хозяин или хозяйка дома просили знакомых кавалеров приглашать на танцы дам, вынужденных, чаще всего из-за внешней непривлекательности, сидеть в сторонке. В любом случае, не полагалось внешне проявлять душевного страдания, разочарования или даже плохого настроения. На балу должно было приятно улыбаться и непринужденно поддерживать светский разговор. Каждый из высшего света знал эти «законы» и соблюдал их.

Получается, что обычный бал служит примером морали и нравственности общества, а я, как ярый ненавистник этих двух понятий, просто не хотел все это соблюдать.

– Здравствуйте. Мы рады вас видеть на нашем скромном мероприятии. Максим, познакомьте нас с этим молодым человеком, – заговорила дама в желтом платье, на вид ей около 40 лет, но наверняка она старше.

Она выглядела очень сдержанно, а вот девушка краснела от моего взгляда.

Только что она проиграла, подумал я и непроизвольно улыбнулся.

– Здравствуйте, Виктория Алексеевна. Мы не могли не приехать к вам. Это… – не успел он договорить, как я заговорил и вставил свое:

– Пожалуй, я сам. Меня зовут Александр Чернов, – я взял женщину за руку и поцеловал ее – все в лучших традициях.

Максим не придал моему поступку значения, он привык к моим выходкам.

– А кто эта милая барышня? – я взглядом показал на Наталью и проделал с ее рукой то же самое. Рука ее была холодная, она явно ощутила жар моих губ. Я чувствовал ее волнение.

– Это моя дочь, Наталья. Она у меня просто душенька, – девушка засмущалась еще больше.

Наталья и вправду очень красивая. Ее красное платье подчеркивает ее прекрасную талию. Глаза ее непорочны, она невинная и чиста, но все в ней говорит о том, что она бунтарка по натуре и все ее нутро живет в вечной войне с чужими мнениями, пересекающимися с ее позицией относительно всего.

– Александр Чернов? Мы многое слышали о вас, – она улыбнулась.