Выдумщик (Сочинитель-2)

Серегин ехал к себе домой, смотрел воспаленными глазами на бегущую под колеса дорогу и «собирал мысли в кучу». Он предполагал, конечно, что однажды может возникнуть необходимость срочного исчезновения из Петербурга — у Андрея была «постоянная виза» в Швецию и билет на рейс авиакомпании «САС» до Стокгольма — при наличии мест он мог улететь в любой день, оформив все прямо в аэропорту, а места на скандинавские рейсы, как правило, всегда были… Но неожиданная ситуация, она и есть — неожиданная, как к ней ни готовишься — все равно, она застанет немножко врасплох. И, как всегда, всплывает множество совершенно неотложных дел. Андрей гнал машину и пытался сосредоточиться.

«Значит, Милу все-таки ищут… Ничего не скажешь, умеет этот Череп головой работать… Черепом точнее… Веселенькие каламбурчики… Но почему же Милка не звонит? Мы же с ней договаривались… Случилось что-нибудь?… А что могло случиться? Самое страшное — это если бы ее нашли здесь… А ее здесь ищут — значит не нашли… Блин, договаривались же — как устроится — сразу звонит… Может, устроиться никак не может? Это за целый месяц-то? А если в дороге что приключилось? Все-таки — совсем еще девчонка, с такой суммой денег… Но не дура же она, в конце-то концов, не стала же пачками „светить“? Дура не дура, а с бабами — никогда наперед не угадаешь, что им в голову взбредет… Вроде, все разжуешь досконально, в рот положишь, только сглотни — нет, обязательно что-нибудь выдумают, чтобы „как лучше было“! А начинаешь объяснять, что, мол, не надо „как лучше“, надо „как положено“ — тут же на тебя же и обижаются…»

Остановившись на перекрестке, Обнорский заставил себя переключиться с мыслей о Людмиле на другие проблемы — их хватало, а Мила — тут, как говорится, гадай не гадай… Родителей Андрей попросил еще неделю назад уехать в глухую деревню в Вологодской области, где они еще в горбачевское время купили дом-развалюху — отец все понял правильно, сумел как-то спокойно убедить в необходимости отъезда и мать… Младший брат Обнорского был курсантом военного училища и сидел на «казарме» — туда тоже добраться будет нелегко, все-таки военная система… К братишке, правда, Андрей на всякий случай специально заезжал — проинструктировал, чтобы сидел и не высовывался, и ни к каким незнакомым посетителям не выходил, что бы они там ни говорили, какие «экстренные» известия не хотели сообщить…

Обнорский надеялся, что «напряжение» продержится еще месяц-два, а потом наступит развязка… Должна, по крайней мере, наступить… Хотя — планируешь одно, а получается — совсем другое… В этой чертовой истории с «Абсолютом» все почему-то шло вроде бы и в предугаданном направлении, но, вместе с тем, как-то не так, потому что каждый норовил сымпровизировать, и все — абсолютно все — постоянно ошибались, иллюстрируя поговорку насчет гладкости бумаги и коварности реальных жизненных оврагов… Андрей чувствовал, что он и сам наделал немало ошибок. Одна из них, конечно, это его звонок Назарову… Зачем он тогда все же позвонил? Ведь вполне можно было обойтись и без этого… Хотел подвигнуть майора на непонятно какие действия, чтобы еще больше «замутить бодягу»? Или… Или он все-таки пытался подбросить Назарову шанс? Вот и подбросил…

Андрей резко затормозил у крыльца своего дома, выскочил из машины, огляделся… Вокруг все было спокойно, прохожих не наблюдалось вообще, только у самого крыльца суетилась с большой детской коляской (в таких близняшек обычно укладывают) какая-то молоденькая совсем мамаша — смешная такая, в мини-юбке, на каблуках, с двумя косичками, задорно торчавшими в разные стороны.

«Это откуда же в нашем тупичке чудо такое появилось?» — подумал Обнорский, невольно улыбаясь. Впрочем, удивляться было нечему — Андрей хоть и жил в своем доме уже давным-давно, но соседей знал плохо. Раньше, когда он еще был военным переводчиком, Обнорский появлялся дома только в отпуска, потом — тоже известная история, работа в газете отнимала все время, Серегин в своей квартире только ночевал… Нет, кое-какие лица в доме, конечно, примелькались, и Андрей со всеми вежливо здоровался, но не знал толком — ни как кого зовут, ни кто чем занимается… Исключение составляли жильцы пяти-шести квартир, не более.

Молодая мамаша, казалось, очень обрадовалась, Обнорскому, она тряхнула косичками и смущенно улыбнулась:

— Ой, вы не поможете мне коляску наверх занести? А то мне одной как-то…

— О чем речь, барышня, — тут же откликнулся Обнорский, всегда готовый помочь женщине, тем более, молодой, симпатичной, длинноногой. — Мы, стало быть, соседи? А я вас раньше почему-то не замечал.

— Я в гости приехала из Новосибирска, — затараторила молодая женщина. — А тетя Лена уговаривает остаться… Мне у вас тут в Питере нравится — красиво, и люди отзывчивые… Только вот гулять с моими мальчишками не очень удобно — все время просить кого-нибудь приходится коляску вниз спустить, а потом наверх поднять… А сегодня мы что-то загулялись — жду-жду, никто в дом не идет. Я уж хотела за тетей Леной бежать…