Выдумщики

Рисунки успели полностью занять стену над кроватью, вскоре придется вешать над столом. Брат постоянно рисовал всевозможные дома, дворцы, иногда – запущенный парк у реки. Лишь на одном была большая светлая комната, окна которой выходили в сад. Но какими бы ни были рисунки, всегда на переднем плане стояла девушка с черными глазами, будто всматривающаяся в тебя. Аде хотелось верить, что Марк рисует ее, но, каждый раз подходя к зеркалу, она замечала явные отличия. Никогда у нее не было и не будет такого выражения – яростного, сильного, свободного. Девушке было все по плечу, а ей – разве что поступить в университет.

Она в задумчивости проткнула лист кнопкой, но так и не прикрепила листок, отложила кнопку в сторону. Легла на бок на кровать, не отрывая взгляда от рисунка. Если приглядеться, то вдалеке, на шпиле замка, виден флюгер. Казалось, он слегка раскачивался от дувшего на картине ветра. У замка толпились люди, может, у них тоже был выходной?

Ада вглядывалась в картинку. Пухлая женщина угощала пирожками всех проходящих мимо, дети бегали вокруг нее и смеялись. Седой старик смотрел на все это с недовольством. Он стоял слегка поодаль, прислонившись к большому дереву у дороги, а рядом с ним, прямо на еще не растаявшем снегу, сидел темно-рыжий парень и играл на флейте.

Подул ветер, принося запах печеных яблок и жженого сахара. Ада вертела головой, чтобы понять, откуда он исходит.

– Сегодня праздник, – пояснил Марк. – Последний День Зимы. На него готовят сладости и угощают прохожих. – Наверное, он увидел, как глаза сестры загорелись. – Подойдем? Может, и нам чего перепадет.

Они подошли к женщине.

– С Весной вас, – улыбнулся ей Марк.

– И тебя… – Женщина повернулась к нему и крепко обняла. – С Весной.

Ада хихикнула, видя, как Марк растерялся и покраснел. Но тут женщина заметила ее. Огромные руки обхватили ее, прижали к себе. От них пахло лавандой, как в квартире у Марты, и свежим хлебом.

– С праздником тебя, – прошептала женщина и отпустила. Протянула им обоим по пирожку. – Если попадется яблочное семечко, значит, жди перемен, – подмигнула она.

Они сошли с дороги, встали под деревом, рядом с парнем с флейтой. Он скользнул по ним взглядом и продолжил играть.

– Ты лучше ешь, а то пирожок остынет, – сказал Марк с усмешкой. Он уже успел умять половину.

Ада вдохнула запах корицы, исходящий от пирожка, и не смогла не согласиться с братом. Начинка жгла горло, но Ада все равно жадно ела, проглатывая целыми кусками. В животе поселилось тепло, она с завистью посмотрела на детишек, которым женщина протягивала новые лакомства. Та поймала взгляд и жестом позвала ее.

– Понравилось?

Адель восхищенно кивнула и получила сразу четыре пирожка.

– Спасибо! – Она не верила такой удаче. Повернулась к Марку и показала добычу. Он широко улыбнулся и поднял вверх большой палец – мол, молодец, великий добытчик. Ада побежала к нему, но на полпути остановилась и снова сказала женщине:

– Спасибо вам огромное!

– Праздник же, – усмехнулась женщина. И неожиданно грустным голосом добавила: – А теперь тебе пора просыпаться.

В дверь стучали.

– Что ты там делаешь, Дарья? Чем у тебя пахнет?

Ада разлепила глаза, поднялась на локте, оглядываясь. Женщина с пирожками пропала, так же как и старик, и парень с флейтой, и… и Марк. Адель посмотрела по сторонам, стараясь понять, куда попала. Обстановка была ужасно знакомой, но вот только где она все это видела? Какая-то комната, стол, тетрадки на столе. Напротив – большой платяной шкаф, в зеркале которого отражается взъерошенная девушка, а позади нее, на стене, приколоты рисунки.

Комната… Ее комната. Все так же, как было. Только рука сжимает картинку с замком.

Дверь ходила ходуном, видно, мать была уже на взводе.

– Я сейчас выломаю замок!

– Иду.

– И что ты тут жжешь?! – набросилась мать, как только открылась дверь. Ее ноздри трепетали, пытаясь унюхать запах сигарет. – Сахар?!

– Сахар? – переспросила Ада. И правда, едва уловимо пахло жженым сахаром. – Я задремала. А это… Может, кто-то под окнами.

Мать резко развернулась, всем своим видом показывая, что ни на секунду не поверила. Ада закрыла за ней дверь, сердце болезненно сжалось. Мать хорошая, просто слишком беспокоится за нее. Как бы ей объяснить, что это совсем не обязательно?

Ада бросила взгляд на рисунок. Когда-то она верила, что эти картинки волшебные, ведь так говорил Марк. А сейчас – это просто картинки, красивые, но бессмысленные. Раньше в них была магия, теперь она исчезла.

Теперь были лишь сны, дурацкие и оставляющие после себя горечь. Ничего больше нет, есть только то, что она сама себе напридумывала еще в детстве. Марк так и останется в больнице, и фенечка не выполняет никаких желаний. И домик в горах, и камин, и очаг, и сказки, и рисунки, и танцы – этого всего не будет.

Ада прислонилась головой к двери и медленно сползла на пол. Прикрыла глаза. В комнате все еще пахло сахаром, призывно, будто издеваясь. Это могло быть, но этого не будет.

Но что если…. Она же что-то видела, она поверила, что сможет быть с Марком. И она была. Какое-то время, но была.