Выездной !

В окне комиссионного синела табличка "Учет" и такая же, по краткости одергивания, но уже желтая, болталась, прицепленная наспех к ручке входной двери.

Шпындро пригубил коньяк из кофейной чашки и не успела еще обжечь язык пахучая жидкость, как отставил неподходящее для коньяка вместилище, - еще возвращаться в Москву и после пережитого на площади пить в преддверии дальней дороги никак не следовало. Жалко! Колодец угощал... И еще Шпындро чувствовал уколы ревности: во-первых, от неприкрытого желания Мордасова прибрать к рукам Филина и еще от того, что Притыка, мгновенно определив, что в раскладке начальственных стульев и столов Филин переигрывает Шпындро, улыбалась краснорожему в татуировках с придыханием, и... глаза ее источали столько тепла, что даже Мордасов посмеивался про себя, уверенный, что подмышки Настурции вспотели.

Годами работая в комиссионном, Притыка с постоянством приступов лихорадки принималась обсуждать необходимость смены работы: вот подыщет себе другое место, должностишку не пыльную, престижную, в учреждении с табличкой при государственном гербе, отловит там себе привязанность, переплавит привязанность в семейный очаг и заживет особенной жизнью, как, небось, живет жена этого Шпындро, не зная, что значит лаяться с клиентами, каковы порядки в торге и как достается обильная, но нелегкая копейка.

Дурища, рассуждал Колодец, наматывая на вилку кус прозрачнейшего балыка. Дурища! Невдомек, что папенькой не вышла, темп жизненных устройств потеряла на самом старте, дочек да сынков заправляют на нужные места, когда еще под задом отпрысков тепло парты не остыло, а Настурция хочет скакнуть из тени бронзового Гриши да под герб с колосьями. Дурища! Одно слово. Мордасов опрокинул кофейную чашку, вылакал до дна и наколов взглядом Боржомчика издалека - тот только выползал из кухни - погнал к буфету. Не зря Боржомчик свою краюху кусает, вмиг сообразил, через минуту вышагивал по залу с четыремя новыми чашками кофе, на сей раз большими.

Филин пил коньяк, фыркая, откладывая в сторону изжеванную беломорину. Боржомчик засек простецкие папиросы, хватил из кармана забугорные, протянул на ладони, желаете?

Мальчишка! Филин пожал плечами, да он такими мог вымостить весь участок на своей даче да разве объяснишь, что игра с беломором не так и проста, как кажется.

- Это молодежь, - кивок на Шпындро, - предпочитает всякое-такое, непременно чужое, а мы старики, как присосались к окопам, уж только могила отучит, сорт переменит.

Шпындро смолчал: берешь, гад, как я, как все, гребешь - не брезгуешь, хоть беломор смоли, хоть трубку, хоть в мундштук засовывай. И есть же люди, верят - попадаются: взять Филина, костюмчик жеванный-пережеванный, ни единой вещицы оттуда, разит табачищем, весь в наколках, вроде как со времен то ли солдатского, то ли флотского братства, но в голову-то его кудлатую не взелешь, про дочерей мало кто знает, а им только давай-тащи, про дачу и вовсе раз-два и обчелся наслышаны, а смотрится убедительно, особенно, когда взгромоздится на трибуну такой скромник, ничего ему для себя не надо, делом только одним и жив. Ладно, папаша, развлекайся, как хочешь, спасибо дуба не врезал, пиши-прощай тогда дальние странствия: как прошипел из завистников один, кто и не припомнить: оторвать бы вас, сукиных сынов, от помпы, дензнаки качающей. И еще добавил: думаешь, тебе отчего хорошо? от того, что другим плохо, все завязано, Шпын, валютку-то для тебя отрывают от детей да матерей в худосочных городках, сплошь из мешанины кривых переулков и домов, с покосившимися стенками и дырявыми крышами.

Мордасов хмелел быстро и сознательно и все же догнать Филина ему не удавалось, тот занырнул в опьянение сразу, будто с вышки десятиметровой сиганул, зажмурившись: будь что будет. Притыка хлебала глотками мелкими, но частыми, язычок так и мелькал, будто кошка молоко лакала. Филин хрустел огурцами, мычал, хмыкал, зрачки его, будто на нитках, мотало в разные стороны: то ли почудилось, то ли впрямь жаркая коленка Настурции щенячьей мордой тыкалась в брючину филиновского костюма.

Шпындро не хотел, чтоб Филин нализался, а перечить боялся, так, смехом сказанул - может по тормозам? - но поддержки не нашел и утерся, и сыпал анекдотами, веселил честную компанию и сожалел, что сидит напротив Притыки, а не рядом. Мордасов повелел Боржомчику выставить грибы, а с грибами коньяк вроде не шел и сообразительный Боржомчик притаранил бутылку лжеминеральной, заправленной лучшей жидкостью под грибы.

Филин повел носом, веско обронил:

- Мешать, стало быть, нацелились, - и тут же Шпындро, - доставишь домой, к дверям приставишь!

- Нет вопроса. - Шпындро подмигнул Настурции, но его игривость не дошла до осовевшей женщины, тем более, показалось ей, что подстольные рыскания ее колена увенчались успехом и снова возникло видение учреждения при гербе, со ступеней ведущих, в котором ей не выпадает более видеть ненавистного Гришу при галстуке с его бельмастым глазом и тщедушной фигуркой, вроде молящей избавить его от тягот пионерской жизни, скучно протекающей у всех на глазах.