Выгон

Как-то вечером мне звонят в дверь: неожиданно привезли треть кочана капусты, стоило мне как-то упомянуть в магазине, что целый кочан мне одной не нужен, да и тащить на велосипеде его далеко. Этот милый дружеский жест успокоил меня, унял тревогу, что я не вписываюсь в местное общество. Тут, на острове, правила взаимодействия проще и понятнее, чем в городе, и я постепенно расслабляюсь.

В городе мне в определенный момент начало казаться, что мне в нем нет места, – собственно, там никому не было места. Неудачные собеседования, сложности с поиском комнаты, толкотня в транспорте, дорогая аренда жилья… На острове же, наоборот, рады новым людям – настолько, что здесь есть «пробный дом», где вновь прибывшие, в частности семьи, могут пожить, прежде чем решиться на переезд.

Характерные для острова представления об общественной жизни нужно менять в соответствии с современной тенденцией нигде не оставаться надолго. Всё больше людей будут, как я, приезжать лишь на несколько месяцев, но они навсегда сохранят связь с этим местом и будут непременно возвращаться сюда в гости. То, что какая-то семья авантюристов задержалась здесь лишь на пару лет, должно восприниматься не как провал, а как совершенно здоровое явление: приезжают новые люди, привносят новые порядки, вдыхают новую жизнь. Здесь людей часто называют не по фамилии, а по названию их дома. Именно дома остаются в памяти местных, и они определенно переживут своих обитателей.

Мы дошли до самой северной точки Папея. Солнце только что село, и мы видим в тающих сумерках лишь белые вершины бушующих волн: глубоко внизу схлестываются потоки. Огонек корабля движется с севера на восток. Зайдя потом на сайт с информацией о передвижении судов, узнаю, что это хорватский нефтяной танкер, направляющийся в Эстонию. Владелица магазина Аманда рассказывает мне, что обожает фонарики, ей удалось собрать шестьдесят-семьдесят. На востоке мерцает маяк у Норт-Рональдсея, а вон тот огонек на севере может быть или маяком у Фэр-Айла, или бледной звездой на горизонте.

Сегодня удивительно много звезд, и все они очень яркие. Так что мы выключаем фонарики и гуляем по пляжу в темноте, в свете Млечного Пути. Мы говорим о лунных радугах – тех, которые бывают ночью при полной луне. Несколько дней назад мой сосед, принимая душ перед сном, увидел такую радугу. Летними ночами, когда я искала коростелей, ни разу не было настолько темно, чтобы так отчетливо видеть звезды. Нужно дождаться зимы, и тогда тьма откроет свои сокровища. По небу проносятся два ярких спутника. Свет луны пробивается сквозь низкое облако.

Мы проходим по восточному побережью, возвращаясь в темноте туда, откуда начали свой путь, – к старому причалу. Прогулка заняла пять часов. Никак нельзя было не замкнуть круг, не вернуться сюда: это значило бы нарушить ритуал. Мы побывали на севере, юге, западе и востоке, ощутили на себе полный спектр погодных явлений, характерных для всех четырех сезонов, гуляли при свете дня и в темноте. Мы обошли весь остров, ставший нам домом, весь небольшой клочок земли, который мы отвоевали у моря.

Глава 17 Веселые танцоры

Узнав, что рано утром в небе можно увидеть одновременно четыре планеты, я решила встать до рассвета и поставила будильник на 6:30. Я вылезаю из кровати, свет не включаю, пытаясь привыкнуть к темноте, и выхожу на улицу, захватив с собой бинокль, в куртке прямо поверх пижамы.

У меня на телефоне есть карта неба, так что я понимаю, в каком направлении смотреть. На юго-западе сияет Юпитер, на юго-востоке видна Венера. Эти две планеты мне неплохо знакомы. Прямо над Венерой, на расстоянии примерно в одну Луну, я неожиданно вижу более далекую планету – Сатурн. Его окружает светящееся кольцо, напоминающее лунный свет. Один день на Венере длится дольше нашего года. Я надеюсь разглядеть, как из-за горизонта появляется Меркурий, но ничего не вижу из-за низкой темной тучи.

Возвращаюсь в кровать и смотрю из окна, как облака проплывают мимо Венеры и Сатурна. Прежде чем опять провалиться в сон, успеваю услышать, как начинается дождь, как мычит бык. Когда я просыпаюсь, кажется, что эта утренняя сонная прогулка среди планет была лишь сном.

В середине прошлой зимы, вскоре после возвращения на Оркни, я впервые заинтересовалась астрономией. Длинные зимние ночи, отсутствие светового загрязнения, открытые ландшафты без деревьев, высоких домов и гор – всё это делает Оркни идеальным местом для наблюдения за звездами. В определенных условиях отсюда невооруженным взглядом видна галактика Андромеды, которую можно разглядеть только на очень темном небе. «Пора бы заняться астрономией» – отличный предлог для курильщика, чтобы в очередной раз выскочить на улицу, но постепенно это перерастает для меня в нечто большее.