Выйди из-за тучки

Если бы тогда, выходя из ванны, я знала, что все это было так — мелочи, так или иначе, но вполне решаемые вопросы. Впереди же меня ждал настоящий ад.

ГЛАВА 10.1

Не смотря на загруженность на работе, я нашла время и записалась по электронке к своему гинекологу. Нужно было окончательно закрыть вопрос с половыми инфекциями.

Через день в моем классе случилось ЧП — прямо в классе украли деньги из рюкзака Лены Стрельцовой. Я зависла от размера озвученной суммы. Не понимала — даже если родители хорошо обеспечены, да что там — богаты… зачем выдавать на руки ребенку такие суммы наличкой? Хорошо хоть, сейчас перед началом занятий у учеников отбирают смартфоны, я только приблизительно представляла себе стоимость ее аппарата. Разборки по поводу кражи ожидаемо наложились на текущие и плановые обязанности. Нервотрепки прибавилось.

Как-то, моя руки в служебном туалете, я бросила взгляд на свое отражение в зеркале и замерла, вглядываясь — на коже проступали шелушащиеся красноватые пятна. Мои русые, слегка осветленные на концах волосы выглядели, как пакля. Светлые глаза…, а я не пользовалась сейчас тушью, потому что она раздражала их, смотрелись невыразительно и устало. Я зависла, опустив руки в текущую воду и растерянно рассматривая свое отражение. С этим точно нужно что-то делать. Выгляжу откровенно паскудно.

После работы, добравшись до дома, устало скинула туфли и прошла, чтобы вымыть руки после транспорта. В квартире раздавались голоса мужа и сына, и я пошла на эти звуки, как зомби. Вовка издал вопль и кинулся обниматься, а Андрей… он смотрел обеспокоенно и виновато. Я сверху вниз взглянула на его лицо, в его глаза — они с сыном возились перед этим на полу. Он сидел на ковре в своей домашней одежде — спортивках и футболке и я, наконец, рассмотрела его — впервые за эти дни. Он сильно похудел за это время, так же, как и я. Под глазами залегли глубокие тени, он поджимал нижнюю губу, как это делают обиженные дети и от этого уголки его рта скорбно опустились. Длинноватый прямой нос заострился, а на щеках уже проступала вечерняя щетина. Он замер и тоже молча, не отрываясь, смотрел мне в глаза. О чем он тогда думал? Я не знаю. Но выражение его лица — какое-то загнанное, ранимое, такое зависимое от того, что я сейчас скажу или сделаю… Он ждал и надеялся.

Внутри у меня что-то дрогнуло и защемило, в глазах затуманилось от давно знакомого привычного чувства — уютной нежности. Так захотелось прекратить все это, забыть, покоя захотелось… Да пропади оно все пропадом! Я хотела вернуться в ту нашу жизнь. Я не хотела терять его — уверенное осознание этого пришло со всей полнотой. Я все так же любила и даже жалела его сейчас. Он просто запутался, он ошибся и раскаялся в этом. Так зачем я устраиваю и ему и себе трагедии — думалось мне? У меня с самого начала был выбор и сейчас я вполне осознанно выбираю его. И он тоже выбрал нас, он сейчас с нами, так какого я черта…? Нужно, наконец, отпустить ситуацию, пора примириться с ней и с ним тоже. И я улыбнулась ему…

— Вы ужинали? — спросила я, переводя ласковый взгляд на Вовку.

— Ждали тебя, — ответил, поднимаясь и потягиваясь, Андрей.

Обычные слова, дальше был обычный вечер. Но сейчас я понимаю, что это было настоящее счастье. Пусть немного подпорченное и накрытое тенью нависшей над нами опасности, но все равно — мое маленькое личное счастье. И последний вечер нашей семьи, последние жалкие крохи…

Хороший был вечер, почти как все наши вечера до всего этого. Когда уложили спать малого, Андрей обнял меня и расстроено прошептал:

— Нужно уехать на несколько дней. Пять или шесть… я не знаю.

Я не отстранилась, слушая, как стучит его сердце, чувствуя, как поднимается в дыхании грудная клетка, а любимые руки бережно поддерживают меня за спину, удерживая возле себя.

— Я соберу вещи на шесть дней, — тоже прошептала я ему, плотнее прижимаясь к его груди ухом и щекой. Теплый, уютный, родной…

— А куда? — привычно поинтересовалась о конечном пункте командировки.

— Москва. Договорись с Леной про Вовку, я привезу подарочек. Что ей лучше?

— Не нужно ничего, я сама что-нибудь соображу, — обняла я его за пояс и прошептала, все так же пряча лицо на его груди: — Люблю тебя.

— Анька… солнце мое… — разворачивал он меня лицом к себе и жадно тянулся к губам, которые я согласно подставляла.

ГЛАВА 10.2