Выйди из-за тучки

— А она кипенно белая и пушистая, так? Она что — не знала, что ты женат, что у тебя есть семья, ребенок? Она подставилась, разрушила все — сознательно, специально! А ты после этого окружаешь ее…

— Все дело не в ней! — подхватился он и заметался по кухне: — А в моей вине и ребенке. Я рад, что ты говоришь со мной, что не отмалчиваешься, как всегда. Ты просто выслушай — я постараюсь все объяснить, ты только наберись терпения и не бери близко к сердцу… Да, она знала, что я женат и я совсем не оправдываю ее.

— Ты оправдываешь, Андрей, ты уже простил ей нашу семью.

— Да ничего не будет с нашей семьей, если ты хотя бы постараешься понять!

— Да что тут понимать? Что она вбивает клин между нами? А ты идешь на поводу? Ничего с семьей… ты шутишь? Ты думаешь, для чего все было сделано?

— Я не знал этого — что она давно и молча любит меня. Она захотела, чтобы я стал у нее первым, и инициатива исходила не от меня. Она хотела узнать, как это — быть женщиной. Я не оправдываю… Но она не хотела разбивать нашу семью и не могла знать, что вот так сразу получится ребенок. А когда это случилось — отказалась убить его.

Я опустилась на стул и замерла, глядя на него. Даже и не заметила, что долгое время стояла. Глубоко вдохнула и смогла сказать:

— Дело не в ребенке. Тебе все это льстит, вот и все. Поэтому ты полностью оправдал ее. Почему ты решил, что ребенок твой? Девственница — в самом деле? Сколько ей?

— Двадцать три.

— И что…?

— Начиная встречаться с парнями, она всегда предупреждала, что у нее больное сердце и ее сразу же бросали.

Я зависла в каком-то нереальном состоянии. Зачем я слушаю это? То, как он горой стоит за нее? Я потерялась, просто не находила слов. О чем вообще дальше говорить? А потом то ли закончилось действие валерьянки и это сорвало к чертям всю мою внутреннюю мобилизацию, но оно таки меня настигло — сжимая горло, вниз по шее опускалась боль, сдавило переносицу и я смогла только хрипло прошептать, изо всех сил сдерживая слезы:

— Ты понимаешь что дикость уже то, что мы здесь — у нас дома, обсуждаем твою любовницу? Да будь она даже не больная, а трижды святая! Ты хоть понимаешь — что ты сейчас делаешь со мной? Почему я должна слушать о ней, знать все это? Андрей, зачем ты тогда пришел, что ты от меня хочешь? Чтобы еще и я пожалела ее и благословила тебя помогать ей и поддерживать?

— Да… Но она мне не любовница. Не думай так! Послушай меня еще немного, я прошу тебя… Минимум три раза ей нужно будет лечь в больницу на поддержку. А до этого — спокойствие и покой… она совсем беспомощная и несобранная, и… сердечная болезнь отягощена истерией. Анечка… Господи, как же мне… — схватился он за волосы и посмотрел на меня каким-то диким, отчаянным взглядом.

— Нет… нет… — прошептала я в ужасе, — ты с ума сошел…

— Всего месяц, солнце, всего месяц до больницы мне придется пожить там. Да — сиделка, деньги, но это не все! Она действительно нуждается в помощи. У меня просто нет выхода, я расскажу, я объясню тебе. Я не собираюсь спать с ней, Аня, я не хочу ее. Это просто больной человек, который носит моего ребенка. Я не могу просто взять и наплевать на него! Я уже не смогу просто забыть про нее и бросить наудачу: выживет — не выживет, справится — не справится!

— Так… так… — бормотала я, — давай разумно обсудим варианты… Ты же не хочешь этого, я правильно поняла? Ага… но почему-то вынужден. И почему? Давай искать компромиссный вариант, на это я пока еще способна. Вот сейчас я пока еще твоя, Андрей. Смотри, сейчас у тебя еще есть возможность спасти нашу семью… точка невозврата.

— Аня, я сейчас не сказал ни одного слова неправды. Я люблю тебя и Вовку, я не бросаю вас. Не ставь меня перед таким выбором, я не хочу этого, когда-нибудь потом я просто сдохну. Мне нужно закрыть вопрос с этой беременностью. На данный момент это первоочередная задача, срочная. Как это можно сделать и не разрушить нашу семью? Давай решать вместе, давай обсудим.

— Объясни, мотивируй, убеди меня что это жизненно необходимо. Нет-нет! Про тебя я все поняла. Зачем это мне?

ГЛАВА 12

— Странно, — размышляла Лена, — обычно им плевать на детей. Ну, не то, чтобы совсем уж, но привязать к себе мужика только ребенком вообще не реально. Принято считать, что им дороги только те, что от любимой женщины. Или нет? И почему он так уверен, что эмбрион — его?

— Его. Раз он так уверен. Он не идиот, — сипела и хлюпала я в ответ.

— Все равно… в конце концов, можно нанять ей сиделку, — подсунула она ближе ко мне стакан воды.

— Он договорился. Пока она еще работает, может потом… — я внимательно смотрела на стакан.

— Пей. Тогда зачем так радикально? Зачем уходить к ней? Он что — не осознает последствий? Я не понимаю…

Если бы я сама понимала… Пришлось рассказать ей о том что у нас случилось, когда она прибежала, услышав шум за стенкой. Я выползла открыть дверь, в которую настойчиво звонили, а там она.

— Коза, б…ь! Ты испугала ребенка! Что ты воешь? Ты хоть слышишь, что Вовка плачет?

Когда Вовчик опять уснул, мы сели на кухне. Узнав, что Андрей ушел жить к другой женщине, она хмыкнула и выдала:

— Печалька…