Выигрыш

Я вышел, чтобы рассказать Кэри об этих новостях, совершенно забыв о ее свидании: я представлял себе, каким будет ее лицо, когда я сообщу, что она жена человека, контролирующего «Ситру»… «Ты презирала мою систему, – хотел сказать я ей, – ты ненавидела те дни, что я провел в казино, но никакой вульгарной причины тут не было – я добивался не денег». Но я совершенно забыл, что до сегодняшнего вечера у меня не было никаких других мотивов, кроме денег.

Но, конечно же, Кэри я нигде не нашел. «Мадам вышла с джентльменом», – об этом портье мог бы и не говорить, потому что я сам вспомнил о свидании в простом студенческом кафе. Было и в моей жизни время, когда я без особенных хлопот находил себе женщину. Я возвратился в казино, чтобы выполнить данное жене обещание. Но возле моей красавицы уже пристроился какой-то мужчина: их пальцы перебирали общие фишки, и вскоре я понял, что одиноких женщин, посещающих казино, не очень интересуют мужчины. Шарик рулетки, а не постель, – вот основная их цель…

Я наблюдал, как Птичье Гнездо крутится вокруг столов, совершая внезапные наскоки то на один, то на другой, когда ее не видит крупье. Техника у нее была отменная: если какая-нибудь кучка фишек делалась достаточно большой, она накрывала ладошкой одну фишку и одаривала ее обладателя нежным взглядом, будто хотела сказать: «Вы такой щедрый человек, а за такой незначительный подарок я целиком и полностью в вашей власти». Она настолько была уверена в своей привлекательности, что никто не осмеливался разоблачить ее мошенничество. В этот вечер в ушах ее были длинные янтарные серьги, а лиловое вечернее платье подчеркивало лучшую часть ее фигуры – плечи. Плечи у нее действительно были роскошные – широкие, и в них чувствовалось что-то животное. Но все впечатление портило ее лицо, возникавшее неожиданно, как при вспышке света, и сразу же бросались в глаза неубранные волосы, в которых запутались серьги (уверен, она сама считала, что эти неаккуратные пряди и пучки волос были «шикарными локонами»), нелепая усмешка. Глядя на нее, я понял: вот нужная мне женщина. Я должен был отобедать с женщиной, которая согласится разделить со мной компанию. Когда она в очередной раз увильнула от слуги со скоростью пантеры и с легким звоном, шедшим от ее сумочки, где, по-моему, она держала стофранковые фишки, я дотронулся до ее руки.

– Уважаемая леди, – начал я.

Это напыщенное обращение удивило меня самого: ощущение было такое, будто кто-то другой, а не сам я вложил его в мои уста, и казалось, оно – из тех же старомодных времен, что и ее лиловое платье и плечи.

– Уважаемая леди, – повторил я с еще большим удивлением (мне показалось, что у меня над губой вырастают небольшие седые усики), – надеюсь, вы простите незнакомцу, дерзнувшему…

Она, наверное, всегда испытывала страх перед слугами, так как ее инстинктивно жалкая, просящая усмешка преобразилась вдруг в широкую улыбку, озарившую все ее лицо…

– О, какой же вы незнакомец! – воскликнула она, и я обрадовался, что она англичанка и мне не придется целый вечер разговаривать на ломаном французском языке. – Я была свидетельницей вашей огромной удачи!

Замечу, что от этой удачи она имела определенную корысть.

– Я хотел бы спросить у вас, уважаемая леди, – снова вырвалось из моих уст необычное обращение, – не окажете ли вы мне честь отобедать со мной. У меня здесь нет никого, с кем бы я мог отпраздновать свою удачу.

– О чем речь, полковник, это доставит мне величайшую радость.

Тут уж я действительно тронул рукой свои губы, чтобы убедиться, что усиков там еще нет. Казалось, мы с ней разучивали роли в какой-то пьесе. Я заметил, что она направилась в ресторан зала для избранных, но мне совсем не хотелось обедать с таким страшилищем в казино. Я сказал:

– Мне кажется… может быть, нам стоит глотнуть немного свежего воздуха такой чудесный вечер, после духоты этих комнат приятно пройтись немного по улице, найти какое-нибудь укромное местечко для избранных…

Я предложил бы ей какую-нибудь отдельную комнату, если бы не опасался, что она могла бы неправильно истолковать и поощрить мои намерения.

– Ничего не принесло бы мне большего наслаждения, полковник.

Мы выскользнули (другое слово подыскать тяжело) на улицу, и я молил Бога, чтобы Кэри с ее молодым человеком сидела уже в своем дешевом кафе, – было бы просто ужасно, если бы она увидела меня в такой момент. Вокруг этой женщины витало нечто нереальное. Мне уже казалось, что к седым усикам у меня теперь прибавились складной оперный котелок и пунцовый плащ в полоску. Я сказал:

– Как вы считаете, не взять ли нам конный кэб? Такая приятная благоуханная ночь…

– Пьяная, полковник?

– Благоуханная, – поправил я, но не был уверен, что она поняла.

Когда мы устроились в кэбе, я обратился к ней за помощью:

– Действительно, я ничего здесь не знаю. В ресторанах я обедаю редко. Сможем ли мы найти что-нибудь такое, где спокойно и тихо… какое-нибудь местечко для избранных?

Я мечтал, чтобы это место было недоступное, чтобы туда вообще никто не мог попасть, кроме нас двоих, – тогда бы я не чувствовал себя так неловко.