Выигрыш — смерть

— Это Головлеву в спортивных брюках и куртке свидетель принял издали во тьме за мужчину. Ну, а машину Головлева водила получше иных мужчин. Таким образом преступники подсовывали следствию Бритвина. А он катил, одурманенный, в своей «восьмерке» навстречу гибели. В известном смысле он был уже трупом, так как в сознание больше не приходил.

От реки Бритвин ехал уже в багажнике, получив тычок шилом в сердце. В багажник его засунул Давыдов, он же и применил шило.

Дальнейшие действия преступников загадки не составляли. Давыдов отвез Головлеву в больницу и ринулся домой. Дел хватало: высушить намокшие деньги, уничтожить следы преступления. Эксперт после обыска сказал, что не ожидал от белоручки-картежника такой строительной смекалки. Он успел переоборудовать колодец-ловушку в обычный погреб, даже картошкой засыпал.

— Ну, а зачем все это было нужно Головлевой? Ведь деньги у нее были?

— Она прочила Давыдова в тузы преступного мира, а он оказался жидковат для такой роли, а на меньшее она не была согласна. А тут еще Парамонов, которого она раньше знала как Сашку Рыжего. После магаданской отсидки Парамонов сменил кличку. Период в жизни, когда их пути пересеклись, оба тщательно скрывали. Каждый из них был для другого не другом юности, а опасным свидетелем. Матрешка — женщина умная, один чемодан с секретом чего стоит. Мы потом поймали искусника, который сделал этот чемодан с исчезающим дном. А взрывное устройство в чемодане, который увез Парамонов!

— Так вот в какую «мельницу» попал Лемешко!

— Да, жаль его. К нему долго не приставала парша

преступного мира, но погоня за деньгами свое сделала. Погиб парень. Словно провалился в колодец небытия, не успев даже осознать этого…

— А могло быть по-другому?

— Весьма маловероятно. Но бывает. Человек все-таки способен влиять на свою судьбу.

* * *

В ту ночь, когда Дима Лемешко захлебывался мутной жижей на дне бетонного провала в Малаховке, его матери приснился сон.

Мальчик еще маленький-маленький и совсем голый. И налетает откуда-то из черноты холодный ветер, и сыплет снег.

— Укройся, Димочка, — она протягивает ему свой платок. Он смотрит ей прямо в глаза, но взгляд у него странный, плывущий, без зрачков.

— Мне душно, мама! Не покидай меня!..

Женщину как пружиной подбросило в Кровати. Вся комната была залита зеленоватым сиянием полной луны, и нестерпимо, на разрыв, болело сердце.