Выигрыш - смерть

- Парень ты вроде славный... Ну, что ж... Район у нас маленький, все друг друга знают... Думаю, председатели колхозов пойдут вам навстречу, но чтоб все было по закону... Приедешь - расскажешь, как там с договорами. А машину Первый не даст, я уже просил - не дает...

"Ты попросишь,- подумал я.- Хорошо, что хоть коньяк заглотнул, все-таки крючок".

- Иван Трифонович, вы все-таки звякните в хозяйства...

Ленцов медленно потащил к себе телефонную трубку и застыл, держа ее на весу. Казалось, он уснул. Но вот его набрякшие веки поднялись:

- Будем звонить.

Иван Трифонович ронял слова в трубку, как капли драгоценной влаги:

- Кузьмич... ты... это... встреть тут... хлопцы-художники... Ты это брось мне... Я тебе говорю... Первая комиссия поедет именно к тебе... Что?.. Делись...

Мы распрощались тепло. Отеческая забота райкома сходу увеличила нашу прибыль на тысячу. Внутри дрожало все - лишь бы не спугнуть удачу, добыть заветные полсотни тысяч!..

Возвращаясь, мы зашли попрощаться с Ленцовым, захватив бутылку "Белого аиста".

- А, Лемешко! - бутылка нечувствительно исчезла в недрах стола.

- Спасибо, Иван Трифонович, без вас бы тут не обернуться. Но вот набрали. Можно и сейчас определить вашу долю.

Интересно, сколько потребует? Веки Ленцова тяжело опустились. Он переваривал сказанное.

- Ладно. Потом. Вот это сделаете для района,- Ленцов протянул длинный список. Я наскоро прикинул: шестьсот рублей надо заплатить только мастеру. Немало, по куда денешься?

До Москвы летели самолетом, с посадкой в Вологде. В папке лежали договора на сумму восемьдесят тысяч рублей.

В Донецке мама Алика ответила в трубку:

- Его пет в городе... скоро будет.

Я забежал в магазин к Марине. Дела пришлось отложить, но в ресторане Марина пообещала узнать, кто возьмется сделать стенды и прочую наглядную дребедень. Потом мы поехали ко мне. Взвизгнула дверь подъезда, но, увы, это был и визг несмазанного колеса Фортуны. На лестнице стоял Гурам. Вот как кончается хорошее и начинается черт-те что.

- Одну минуту, Гурам. Сейчас все объясню. Марина, иди в дом, мы тут потолкуем о делах.

Как только девушка исчезла, на плечо мне легла тяжелая рука.

-- А теперь слушай сюда. Ты почему брал у Саши мои деньги? Свой долг Алик возвратил и смылся. Давай половину, и без фокусов. Машина за домом, ребята давно ждут, соскучились.

- Да брось, Гурам. Дома деньги...

- Дома! А если тебя, сука, засунуть в мусорный бак на корм крысам?

- Ну, что ты... Мы же привезли почти на сто тысяч договоров!

- С моих кровных крутишься, падла! Ну, хоть не пропил...- голос Гурама помягчал.- Ладно, пошли за договорами. Не знаю, кто тебе дал "показуху", но мастеру надо отдать третью часть. У тебя есть тридцать тысяч?

...Работу мастера делали почти два месяца. Алик так и не объявился. Мать его ничего вразумительного не говорила, видно, боялась. Что бы я делал без Гурама, я был согласен на любые грабительские проценты!

Наконец контейнер с готовой работой на станции. Кассирша бойко сообщила, что отправки придется ждать не меньше месяца. Гурам подумал, сходил в каптерку грузчиков - и наши стенды на следующий день двинулись в путь.

- Вот так,- сказал Гурам.- Полсотни на ровном месте. Ну, что ж, живи сам и дай жить другому. Ты понял? - и жестко посмотрел на меня, как бы напоминая неприятные минуты в подъезде.

Две недели контейнеры должны быть в пути. Две недели под магнитофон мы пили с Мариной шампанское, привычно слетало се невесомое, почти прозрачное платье. Я шалел от счастья, касаясь губами ее нежной кожи с еле заметным пушком, сжимая в объятиях так, что она невольно стонала. И Марина теряла голову...

...В Устюг мы приехали на день позже контейнера. Рядом с гостиницей "Сухона" в одном из частных домов аккуратная благообразная старушка сдала нам под стенды свой сарай. Разбитной молодой шофер из "Сельхозтехники" подвез наш товар. На его бортовой трехтонке возили уголь, и стенды припорошило хрусткой, иссиня-черной пылью. У моих ног грудами лежала чеканка: метровый барельеф вождя, дородная колхозница с медным серпом. Прочие орудия наглядной пропаганды были поменьше: в основном увековеченные в алюминии рогатый скот и птица, гроздья чеканных букв, загодя увязанных в лозунги. Рядом пирамидой высились вывески колхозных правлений

Утром мы были уже в районе. Довольный Ленцов, повертев в руках и прибрав с глаз набор молдавских коньяков, сказал:

- Действуйте, ребята!

Заметив мое замешательство (я снова хотел потолковать о его гонораре), он добавил:

- После рассчитаемся.