Выигрыш

Ханс скатился в подвал. Где-то там он видел лупу. Он не мог прочесть крайне мелкие циферки цен, обрамлявшие печатные вопли. Его ошалелый, увеличенный линзой глаз приник к лилипутским строчкам. Сколько стоит минута? А сколько их выйдет? Сколько платить? Голова не соображала, он схватил трубку, набрал номер. И потом звонил уже ежедневно. Он не сразу освоил технологию любви с телефоном. Трубку приходилось держать левой рукой, непривычно. Рука потела, слабела, трубка съезжала с уха. Глохли стоны, становились неслышными дорогие похабности. Пробовал менять руки. Слышал хорошо, но процесс шел хуже – из-за левой руки.

Когда-то давно он купил уцененный спиннинг и долго не мог к нему приноровиться. Кидал блесну, а следом в Эльбу улетала вся снасть: два одновременных действия, кидать и держать, никак не ладили в голове. Ханс выпускал удилище из рук. Лез в воду, вылавливал, пока не осенило привязывать спиннинг к запястью. А тут что к чему привязать? Трубку к уху?

Полученный от Телекома счет не отрезвил его. Сумма именовалась как развлекательные услуги, но это же слово имело более солидное значение: поддерживание. Ханс убедился – он прав. Нужно поддерживать себя. Особенно в самом основании, можно сказать, в стержне. Дорого, выходит очень дорого, но на здоровье не экономят.

Денег, конечно, жаль, потому что это можно получать даром. Но что делать! Новая никак не шла.

Он поместил объявление, над которым могла заплакать газетная бумага. За помощь в составлении крика души заплатил добавочно. Снова занял денег – один знакомый праздновал день рождения, был благодушен и безоружен.

…После глубокого разочарования вес 49 рост 160 усталый путник полный сил не курит не пьет твердо стоит на ногах любит природу животных трудолюбивый надежный честный самостоятельный порядочный тоскующий о гармонии доброе сердце ждет в своем доме…

И Рози приехала знакомиться! Снимем же шляпы, майне дамен унд херрен! Она была последняя, кто поверил Хансу, и ее уже нет!

Он сразу ощутил нежность: она была повариха и вдова! Еще и вдовья пенсия! А в остальном Рози была большая и смелая. Она не испугалась запущенного дома. Когда они вышли на верхнюю террасу и Рози увидела сад в блестках прошедшего дождя, всю измученную и сияющую на солнце землю Ханса, ее трудолюбивое сердце обрадовалось предстоящей работе. Она тоже была старательной. Он показал Рози теплицу, кроликов, бассейн из дорогой пленки. Пруд был вырыт косовато, пленка в углах топорщилась пузырями. На обомшелых пузырях ожидающе сидели лягушки.

Ханс улучшал дом как только мог! Выкраивал из скромного жалованья садовода, экономил, отказывал себе во всем! Он долго искал свое счастье, но с женщинами ему не везло. Он воспитывал девочку – дочь жены, но жена бросила его и увезла много вещей. В том числе – шерстяной ковер, четыре на пять метров. Вот на этом самом месте в гостиной он и лежал! Ханс поднимал два пальца: клянусь! Потому что Рози никак не могла поверить, что существуют на свете такие неблагодарные женщины. Он не скрыл от Рози, что был вынужден брать в долг. Его дорогие родители, его бедный отец, который едва не замерз в русском плену, в страшной Сибириен, бедная мать, похороны. Тут глаза Ханса увлажнились, но он взял себя в руки, опустил голову и показал полную покорность судьбе.

Они пили кофе в сумерках гостиной. Ханс льнул к гостье, поглаживал ее широкую спину, пока рука не опустилась и не утвердилась на массивном, плоском бедре. Тогда он и голову склонил, прижал ухо к теплому женскому предплечью. Будто на рыбалке, он улавливал что-то похожее на легкое подрагивание лески, – словно рыбина стоит рядом с крючком, колебля его взмахами плавников, и решает, нужен ли ей, сытой, этот скорченный обрывок червяка. Рози, улыбаясь, слушала, а думала о том, как давно она мечтает о доме, о саде и чтобы они находились именно в такой прекрасной местности, среди лугов, лесов, полей. Она смотрела на Ханса все теплее и теплее. Они оба плыли по волнам обоюдной симпатии, оба чувствовали одну стихию: и рыбаки, и рыбки.

Угрюмая спальня приняла их без интереса. Долго поджидая Новых, Ханс удосужился наконец подложить под матрац доски, и теперь кровать, как разбуженная старуха, только крякнула: опять началось. Ханс раздевался, в свете уличного фонаря Рози видела его щупленький, низенький силуэт. То, что ее интересовало, выглядело как длинная ручка половника в мелкой кастрюльке. Рози ждала ласк, а он, нетерпеливый, уже скакал далеко в ее ногах, будто мчал куда-то по своим делам. Она лежала и мечтала, Ханс задышал, Рози вздохнула.

Вскоре Ханс стал владельцем цветочного магазина. Конечно, так только говорили: лавка Ханса. Дело организовала Рози, но она была приезжая, а Ханс – свой, известная фигура. В ту пору он был сам не свой.