Выйти из боя

— О макияже заботишься? Ты это брось, — Катя вынула из-за пояса пистолет. — Держи свой шпалер. Только убедительно прошу, в меня больше не целься. У меня нервы не железные.

Мотя изумленно моргнула, явно ожидая подвоха, потянулась к пистолету.

— Да проверь ты обойму. Не до розыгрышей сейчас. Короче, я вам не какая-то пошлая лазутчица. К немцам никакого отношения не имею. — Катя подобрала винтовку и с некоторым опозданием пригнулась, у дороги вновь рвануло. — В общем, так, сейчас берем Окуня, волочим вот туда — к тому кустарнику. Там гребень высотки прикрывает, и вообще поуютнее. Потом ты мальчика в санбат доставляешь, а я по своим делам отправляюсь. Мне очень некогда. Задача ясна?

Раненого оказалось сподручнее волочить одной Кате. Взяла, как ребенка, весу в бедняге Окуневе было — одни ботинки да чирьи. Мальчишка застонал и снова потерял сознание. Кате мешала винтовка, но отдавать оружие товарищу военфельдшеру было опрометчиво. У Моти тараканов в голове предостаточно, даром что «ТТ» кое-как в кобуру запихала.

До непролазных кустов у ската высотки добрались быстро. Катя положила раненого у скалы.

— Ну вот, товарищ Мотя, перекури и дальше сама волочи. Ты дама крепкая, а до монастыря здесь недалеко, — Катя прислушалась к пулеметной стрельбе в Золотой балке. — Уже продвинулись, сволочи. Да, документы не забыть бы. — Девушка полезла в карман бойца. Окунев постанывал, но глаз не открывал.

— Мародерство есть, так? — громким шепотом спросили из кустов.

Катя вскинула взгляд. Из чащи выглядывала отвратная рожа в чужой каске, утыканной веточками. Рядом торчала вторая, не менее противная физиономия, — этот держал женщин на прицеле автомата.

— Немцы! — охнула Мотя.

— Да уж не румыны, — прошептала Катя и искательно улыбнулась.

Немец тоже улыбнулся.

— Ком, фройляйн, ком, девушек, сюда ползать, — поманил пальцем.

— Слушаюсь, камрад, герр офицер, — Катя подняла руки. — Мы сдаемся. Сталин — капут. Хай живе господарь Гитлер. Нихт шиссен.

— Ком, ком, — манил фриц. Второй тоже ухмыльнулся. Катя заметила, что он, не опуская автомата, локтем нащупывает рукоять ножа на поясе.

— Герр офицер, не убивайте. Мы нихт коммунисты.

Немцы перекинулись короткими фразами. Автоматчик брезгливо улыбался.

Катя в очередной раз раскаялась, что не удосужилась подучить немецкий. Английский — второй родной, испанский — вполне прилично, а из этого гавканья — десяток слов. Впрочем, и так понятно. Даже трахать не будут. Недосуг гадам.

Немец продолжал приветливо улыбаться и манить грязным пальчиком. Совсем за идиоток держит.

— Да-да, герр офицер, мы очень согласные. Мы откормленные, — вдохновилась Катя и без особой стыдливости провела по комбинезону под грудью. — Моя камрад еще лучше. — Катя потянулась к врачихе, поддернула юбку с круглых коленок.

Мотя отпихнула наглую руку, с ужасом глядя в ствол автомата.

— Я — никогда, я — член партии, пусть сразу стреляют…

— Молчи. Нашла время откровенничать, — Катя обернулась к немцам, искательно улыбаясь и удерживая врачиху за талию, попыталась расстегнуть ей гимнастерку. — Она очень сладкая. Герр офицер не пожалеет. Истинный фантастиш.

Немцы снова брезгливо переглянулись.

Катя чувствовала, как бешено колотится сердце у Моти. Да не дергайся ты, пламенная партийка.

— Я с ними не буду… никогда не буду.

Кобуру на спине военфельдшерицы, наконец, удалось расстегнуть, Катя нащупала рукоятку «ТТ».

— Битте, герр офицер, — Катя отшатнулась-откатилась, одновременно с силой отпихнув врачиху в другую сторону.

Затвор передернуть… патрон в ствол…

Автоматная очередь хлестнула над головой.

С левой руки Катя стреляла неважно, — автоматчика зацепила в горло. Вторая пуля ушла в «молоко». Третья в плечо «переводчика», — выронил карабин, отшатнулся в глубь зарослей.

Четвертый патрон в «ТТ» перекосило.

Бросив пистолет, Катя зацепила за ремень винтовку и влетела в кусты. Что-то заорал немец. Дебри были такой густоты, что девушка катилась по ним, как по клубкам колючей проволоки. Хлопнул выстрел. Катя, передергивая затвор «мосинки», свалилась на ползущего немца, успела заметить третьего, — сидел у рации, в аккуратно вырубленном среди шиповника «гнезде». Вел стволом «парабеллума»… Катя соскользнула за подраненного немца, как за бруствер, заставила заорать от боли, вскинуться. Два резких хлопка, — фриц-герой невольно принял в себя девятимиллиметровые пули. Дрогнув, обмяк. Катя одной рукой вскинула поверх ремней и сухарной сумки громоздкую «мосинку». День был невезучий, — пуля вышибла крошку в сантиметре над каской радиста. Мать его! И это с трех метров?! Прыгнула, — «парабеллум» плюнул навстречу. Катя едва успела почувствовать толчок и жгучую боль. Ударила по руке прикладом, выбивая пистолет. Упрямый фриц уцепился за винтовку. Да держи, — «мосинку» девушка уступила, ударила врага в лицо. Два раза. Хватило.

Развлечениями, вроде бокса, Екатерина Григорьевна Мезина никогда не увлекалась. Было время другие удары подучить. Полезные. Должно быть у современной девушки хобби?