Выйти замуж за безжалостного дона

— Лео никогда не доверял тебе, — трясущимся голосом говорит Дениз. — Он всегда говорил, что им не следовало оставлять тебя в живых. Что ты нанесешь им удар в спину. Он сказал, что ты убьешь его. Что ты убьешь всех нас.

— Я убил его, — скучающим голосом говорит Энцо.

— Да. И я была в ужасе. Я не могла есть, не могла спать. Потому что я осталась одна, а ты был доном. Не было ничего, что я могла бы использовать против тебя. Я не могла выгнать детей из дома. Я думала, ты собираешься причинить им вред. Последние два года я прожила в страхе перед тобой.

— Значит, ты пошла искать Мясника, чтобы посмотреть, сможет ли он закончить работу?

— Не только тебя, — говорит Дениз. — Её тоже. Я хотела, чтобы вы оба умерли.

Она показывает на меня, и это большая ошибка. Маска с лица Энцо спадает, обнажая ярость, скрывающуюся под ней.

— Не смотри на нее, черт возьми. И ты, черт возьми, не тронешь ее, — рычит он.

— Я больше ничего не могу сделать. Я не смогла найти Мясника, — говорит Дениз с ясной душевной болью в голосе.

Мои глаза расширяются, когда пистолет в ее руке падает на пол. Нет, нет, не надо, хочу я ей сказать, но слова не слетают с моих губ. Это ее единственная защита. С каждой секундой я все больше настороженно отношусь к следующим действиям Энцо.

Дениз выглядит на грани краха.

— Он чертовски мертв, — сплевывает Энцо. — Он мертв, и мне никогда не удастся отомстить. Но, возможно, убийство тебя немного облегчит эту чертову боль в моей груди.

Он достает пистолет, и это подталкивает меня к действию. Мой желудок резко падает, ощущение льда охватывает меня от осознания того, что он собирается сделать.

— Нет! — кричу я, вставая между ним и Дениз.

Глаза Энцо затуманились. Но когда я тянусь к его руке, он останавливается, пристально глядя на меня.

— Держись подальше, принцесса.

Его голос немного спокоен, но его края грубы.

— Я не могу этого сделать, — говорю я тихо, но он меня не слушает.

Его челюсть стиснута, когда он снова смотрит на Дениз. Его рука сжимает спусковой крючок пистолета, и я стою перед ним, блокируя женщину.

— Черт возьми, Роза. Отойди! — кричит он.

— Нет. Она мама Марии и Мэтью. Их мать, Энцо! Они все еще твои кузены и не заслуживают потери своей матери, — умоляю я. — Больше, чем кто-либо, ты должен понимать, каково расти без родителей.

Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь заставить его посмотреть на меня. Но его взгляд устремлен в точку позади меня. На ней.

— Ты не можешь убить ее, — говорю я с силой. — Энцо!

Наконец он смотрит на меня, голубые глаза полны такого гнева и печали, что у меня болит сердце. Я говорю слова, которые, я знаю, остановят его.

— Если ты любишь меня, ты оставишь ее в живых.

Я наблюдаю, как мои слова поражают его. Его челюсти сжимаются, прежде чем глаза закрываются.

— Блядь, — кричит Энцо, сильно ударяя кулаком по стене.

Я вздрагиваю. Он только один раз ударяет кулаком по стене, прежде чем сцепить руки за шеей, пытаясь восстановить некоторый контроль. Мое сердце все еще колотится в груди, когда я смотрю на него. Когда он наконец смотрит на меня, часть эмоций в его глазах утихла.

— Это было немного драматично, — сухо говорит он.

— Это сработало? — спрашиваю я с надеждой.

Он не отвечает. Он достает телефон и отправляет сообщение. Через две секунды в холле появляются двое мужчин.

— Заприте ее в комнате, — приказывает он, указывая на Дениз пистолетом. — Никто не входит и не выходит.

Облегчение чуть не разрывает мое сердце пополам.

— Спасибо, — шепчу я, когда мужчины собираются сделать именно это.

Дениз даже не сопротивляется, когда ее уводят.

— Пока не благодари меня, детка. Я подумываю запереть ее в психиатрическую больницу, — говорит он мне.

Легкая улыбка касается моих губ.

— Это могло бы быть идеально. Ей нужна помощь.

Он притягивает меня к себе, и я кладу голову ему на грудь. Я чувствую, как бьется его сердце. Он проводит рукой по моей спине, прежде чем та попадает в мои волосы. Он держит меня еще ближе.

— Ты даже не представляешь, как я испугался, когда увидел, как она направила на тебя пистолет, — шепчет Энцо.

— Я думала, ты ничего не боишься, — бормочу я, обнимая его за талию.

— Я боюсь одного, — говорит он. — Потерять тебя.

Я тихо сглатываю, когда эти слова согревают мою грудь.

— И иголки, — добавляю я с легкой улыбкой.

— Ты раздражаешь, — бормочет он, и я смеюсь. Через минуту или две он наконец отстраняется. — Наверное, нам следует съездить в больницу и проверить Марию.

Я смотрю на него секунду. Не могу поверить, что, несмотря на все произошедшее, он переживает за нее. Это доказательство того, что я всегда знала. Что у него есть сердце. Он может это скрывать, но он это делает. Мне ничего не хочется, кроме как забраться к нему в постель, но я также беспокоюсь о Марии и о том, как она себя чувствует.

Едем в больницу, и, убедившись, что с ней все в порядке, Энцо отвозит нас домой. Как только мы переступаем через стены нашей спальни, он говорит мне четыре слова.

— Это произошло на Рождество.

Мое сердце замирает, а ноги останавливаются. Я смотрю на него в поисках объяснений.