Выйти замуж за дурака

– Внимание! – строго сказала Руфина. Предстартовая готовность. Даю обратный отсчет…

…И вся компания появилась на ступеньках парадного крыльца царских палат.

– Ур-ра! – возопил народ. Законная царица вернулась!

– Ох, что они с дворцом натворили, – поморщилась Руфина. Глянь, Василиса, все колонны углем исписали: «Маздай и Микула здесь были», «Второй сводный полк пчеловодов», «Да здравствует пряник!» Сарай, а не дворец!

– Ничего, – улыбнулась Василиса Прекрасная. Отреставрируют.

На ступеньки под восторженный рев толпы взбежал Иван-царевич. Сдернул с головы смушковую шапку, взмахнул рукой:

– Товарищи! Революция, о которой так долго говорили и мечтали… мм… все, свершилась!

– Ур-ра!

– Нет больше незаконной власти! Вернулась власть законная!.. Гм-м… Мам, давай выходи речь говорить.

Руфина выдвинулась вперед:

– Кутежане! И все жители Тридевятого царства! Примите низкий мой поклон вам за верность вашу, терпение и храбрость! – И Руфина склонилась в поклоне перед притихшей толпой. Знаю я, как тягостно было вам жить под игом самозванки. Знаю о страданиях ваших и лишениях. И скорблю о сем безмерно, и сострадаю вам!

Среди толпящихся впереди богатырей послышались тихие всхлипы.

– Знаете и вы, что пришлось мне из-за черного колдовства здесь предстоящей Аленки долгое время находиться в кошачьем образе, что неодолимой препоной являлось к законному и достойному правлению.

Крики из народа: «Знаем! Слыхали! Да здравствует матушка-царица!»

– Люди добрые, православные! Рассудила я и вашего суда теперь прошу: хочу я престол свой и корону передать сыну моему, Ивану-царевичу, ибо возмужал он зело и достоин звания царского!

– Досто-о-ин! Ура царевичу!

– Мать, ты что, обалдела?! Мы так не договаривались!

– Цыц! Ты как с матерью разговариваешь, а?! Совсем от рук отбился! Я его царем сделать хочу, а он кобенится!

– Мать, ну ты даешь… Ну я прям теряюсь…

– Василиса, успокой его.

– Ваня, успокойся, Поначалу страшно, а потом привыкнешь.

– Я лучше к богатырям рвану…

– Я тебе рвану! Стой, улыбайся народу! Руфина воздела руки:

– Принимаете сына моего на царство?!

– Принима-а-аем! Ивана на царство! Ивана на царство!

– Так быть по сему! – заключила Руфина. Вот ваш царь, православные. Вот и новая царица ваша – Василиса Прекрасная!

Народ повалился на колени. Наступила благоговейная, возвышенная тишина, во время которой в руках Руфины материализовался царский венец и красиво перекочевал на склоненную голову ошарашенного царевича.

– Царь-батюшка! – выдохнул народ.

– Люди добрые! – раздался тоненький, но весьма настойчивый голосок, и к парадному крыльцу, ковыляя, пробрался пивовар Иван Таранов. А что же порешим мы содеять с Аленкою-кровопивицею и подлым предателем, послом нихтферштейнским?

– Суда царского просим! Суда царского!

– Ваня, – пихнула сына в бок царица в отставке, суди давай.

Аленка и посол стояли перед толпой и ждали приговора.

– А что я? – сказал новый царь. Пущай их народ судит. Революционным судом!

– Ур-ра!

– Вань, ты не прав. Ты что, решил заделаться монархом-республиканцем?

– Мам, я даже слов этаких не знаю; А народу внимание завсегда приятно.

– На плаху их! Повесить без суда и следствия! – раздались отдельные предложения из толпы.

– Отдайте посла нашим бабам, они его на мочало истреплют!

– Казнить нельзя помиловать!

Тут на крыльцо взошел богатырь и сторонник толерантности Фондей Соросович.

– Я есть имьеть предложение для вас, друзья! – сказал он. Пусть посла Готфрида фон Кнакена судит международный трибунал. Я обьещаю, что это будьет справьедливый суд.

– Да кто ж его туды повезет?!

– Я сам, – склонил голову Фондей Сороеович. И мой перьеводчик мистер Промт Дикшинари. Даю слово чьести, что мы представим его суду. И вы о решении суда узнаете незамьедлительно!

– Ладно! Хорошо сказал, Фондей Соросович! Быть по сему! Забирай нихтферштейнца!

– А что с Аленкой делать?!

– Привязать ее за ноги к двум березам – пущай болтается, паскуда! Сколь крови она из народа попила!

– Постойте, люди добрые!

Теперь перед народом стояла, сияя доспехами и улыбкой, Марья Моревна, прекрасная королевна. А рядом с ней, поправляя всклокоченную бороду, выпячивал для пущей храбрости волосатую грудь леший Мартемьян.

– Люди добрые, – обратилась к толпе прекрасная воительница. Знаете вы меня, и честность моя вам тоже известна.

– Знаем, знаем!

– Вот я и жених мой, а вскорости и супруг законный, Мартемьян Северьяныч, просим отдать нам Аленку на перевоспитание. Казнить ее смертью лютою грешно, поскольку она женщина в тягости, а в нашем обществе она уму-разуму научится. Будет жить с нами в Чертоногом лесу, свежим воздухом дышать, травами лекарственными здоровье поправлять, грибами да ягодами питаться… К тому же из этого леса она никогда не сбежит, поскольку Мартемьян Северьяныч там главный начальник.

– Быть по сему! Пущай Аленка в лесу живет! Теперь она будет у нас партизанкою!

– Га-га-га!

– Гы-гы-гы!

– Нет, уж лучше смерть! – вскинулась было Аленка, но, встретив выразительный взгляд Руфины, только поежилась и вздохнула.

– Ну, православные, – развел руками царь Иван. Кажись, теперь со всеми разобрались.

– Разобрались!