Выйти замуж за дурака

Охранник не уходил в дом. Видимо, он решил дождаться финала моего вояжа в уборную и самолично отконвоировать меня в постель. Во избежание непредвиденных ночных инцидентов.

* * *

– Вот так, царевич, мы теперь и живем, – грустно заключил пивовар Иван Таранов свой долгий печальный рассказ.

Разговор происходил в палате после очередного осмотра. («На поверку, становись! Равняйсь! Смир-рна!»), раздачи каких-то пилюль и отбоя. Но спать никто не мог и не хотел, поэтому Иван Таранов приник своими грандиозными ушами к запертой двери и долго слушал. Наконец он сказал:

– Лады. Милосердные братья ушли в свою комнату для медитаций. А охранники придут только через час. Так что у нас есть время поговорить…

Царевич слушал, то краснея от стыда, то бледнея от гнева. Пока он дул брагу в царских подвалах, подлая Аленка превратила Кутеж в мертвый город, а его жителей – в запуганных жалких рабов!

– Завтра же выйду отсюда! – решительно заявил царевич. Махну сабелькой своею булатною и снесу голову Аленке, а заезжего деспота и вовсе порубаю на мелкие кусочки.

От группы богатырей раздался тихий, беззлобный смех.

– Выйдет он из очистилища, как же! – хмыкнул Микула Селянинович. Тут милосердных братьев с уколами больше, чем ос в осином гнезде. Хочешь получить энту… тьфу ты, слово-то поганое, инъекцию соком яблок молодильных? Станешь как дедушка Таранов. Или как наш Денисий…

Богатыри вздохнули и разом поглядели в угол, где на топчане забылся неровным сном их боевой побратим. Позавчера во время обхода Денисий вспылил и одним ударом сломал челюсть главному лекарю. После этого богатыря незамедлительно скрутили милосердные братья, оттащили в «Комнату постижения сути», где как раз на высоких жердинах покачивались баклаги со страшным соком и вкатили ему двойную дозу. Теперь Денисий старел прямо на глазах и жалобным голоском дряхлого старца изредка просил пить. Богатыри затаили обиду, но понимали, что с врагом им сейчас никак не справиться – численность не та, да и силушки поубавилось. Откуда ей, силе, взяться, ежели кормежка в лечебнице такая, что мухи с голодухи на лету дохнут?!

– Все равно! – хорохорился царевич. Надо что-то делать! Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, покуда нас тут всех на погост не вынесут!..

– Ну, допустим, сбежишь ты, – рассудительно сказал Елпидифор Калинкин. А дальше что?

– В царские палаты пойду. Аленку жизни лишать!

– Без оружия?

– А хоть бы и так!

– Не получится, царевич, – остудил пыл Елпидифор. До палат ты не дойдешь – охраннички опять же остановят. В палатах их немерено. А Аленка возьмет и заколдует тебя. Превратит в комара, на одну ладонь положит, а другой прихлопнет. Вот и весь твой подвиг будет!

– И только хуже этим себе и народу сделаешь, – тихо добавил пивовар Иван Таранов. Потому как ты последний кровный наследник престола. Лишит тебя Аленка жизни, и уж тогда ее ничто не остановит.

– Ее и сейчас остановить трудно…

– Царевич, а что же твой учкудукский приятель молчит, слова дельного не вымолвит?

– Да что с него взять… Он только и умеет, что песни петь.

Тудыратым словно ждал этих слов. Закачал ладонью в такт и запел:

Естердым,

Ак балалардым кеткен жердым,

Ак заттар ушин дек жуатым,

О, кир жуу,

Ак естердым…

– Тихо ты! – шикнули на него. Распелся…. Не приведи господь, милосердные братья придут, всех заметут!

– Жаль, что вы его прьервали, – подал голос скромный и терпеливый Фондей Соросович. Это есть очень кароший пьесня. В моей мауэленд ее тоже поют. Она есть о льюбви и пьечали. А тот, кто ее сочинять, получать рыцарский титул…

– Не до песен нам сейчас, – сурово вздохнул Маздай Маздаевич. Прав царевич: надо что-то делать! Вы посмотрите на себя, мужики! Никогда мы не жаловались на отсутствие силы али храбрости! Никогда никакому ворогу спуску не давали! А перед какой-то бабой да пришлецом поганым хвосты прижали, ровно щенки перед псарем!

– Их больше, чем нас, – обреченно сказал какой-то пасечник. Они, когда мою пасеку разоряли, страшней зверей неразумных были. Пчелы их жалят, а им ничего!..

– И топор их не берет, – констатировал сильно исхудавший на медицинских харчах знаменитый кузнец и дока по части изготовления самогона Левон Биндюжников. Когда они пришли мою кузню рушить, я их топором, как полешки гнилые разрубал, аж упарился. Потом гляжу – а на месте разрубленных новые смуглокожие стоят!

– Колдовство это! Страшное колдовство!

– А что мы колдовству противопоставим?!

– Свой чернокнижник нам надобен…

– Да где ж его взять?

– Чьернокнижник есть полумера. Палльиатив. Эллен всегда сможет противопоставить сильному колдовству более сильное. Это бьесконечная война получится.

– Мудро говоришь, Фондей Соросович!

– Может, тогда и предложишь, что нам делать?

– Я хочью рассказать вам один история. В большом городе жил некий юноша по прозвищу Новый.

– Новичок?

– Йес, пожалуй, новьичок. Каждый день он выпьолнял своя работа, ходьил по ульицам родной город, и вот однажды за ним пришли.

– Кто?