Выйти замуж за дурака

– Ох, опасное твое занятие! – вздохнула, бывшая лягушка Лукерья Матвеевна. Ох, горишь ты на работе, сокол мой ясный!

– Ничего! – отмахнулся мастер. Не сгорю. Кто, окромя меня, эту затею приведет в исполнение?

– Никто, – вздохнула Лукерья Матвеевна.

– Ладно, бабоньки, вы идите в избу, а мне делом заниматься надобно. С этими словами мастер принялся перебирать свой инструментарий.

Мы вышли, пожелав ему удачи.

В горнице за столом сидела Масяня и за обе щеки уминала оставшиеся пироги.

– Доченька, ты же лопнешь! – видя произведенное Масяней опустошение, ахнула Лукерья Матвеевна.

Масяня хитро глянула на мать и прошамкала набитым пирогами ртом:

– Мам, уы муе щаю науей и офойди! Лукерья Матвеевна только руками развела:

– Никакого с нею сладу! И в кого она такая уродилась?

Я сделала сочувственное лицо, хотя вид уплетающей пироги Масяни восхищал меня беспредельно. Тут в окошко горницы деликатно постучали.

– Что такое? – выглянула в окно бывшая лягушка и принялась с кем-то переговариваться вполголоса. Потом повернулась ко мне:

– Василиса свет Никитична, воительница наша Марья Моревна сей же час вас к себе требует. Хочет с вами посоветоваться, что ли…

– Даже так? Придется идти, – улыбнулась я Лукерье Матвеевне. Спасибо вам за гостеприимство.

– Не за что. Всегда рада видеть вас. А ежели совсем к нам жить переедете, так большая то будет для меня честь…

– Посмотрим… – С этими словами, распрощавшись, я отправилась к Марье Моревне. И сопровождал меня тип, не по сезону одетый в лисью шубу. Как оказалось, это и был сын пустынь и полупустынь Тудыратым Жарамдылык, присланный Иваном-царевичем для услаждения моего слуха героическими песнями и балладами.

Однако когда я увидела, сколь озабочено и нахмурено лицо Марьи Моревны, стало ясно, что время песен еще не пришло.

– Вот что, Василнса Никитична. Дело у меня к тебе есть.

– Я слушаю.

– Да ты не пугайся так! – усмехнулась воительница. Ишь глаза какие круглые сделались…

– Говори, не томи душу!

Марья Моревна прошлась по светлице. При этом ее латное облачение, в котором она, по-видимому, тренировала незадачливых лучников и мечников, погромыхивало, как дальняя гроза.

– В общем, есть такое мнение, Василисушка, – после тяжелого молчания заговорила Марья Моревна, – что тебе не следует находиться в наших партизанских рядах.

– Это почему? – удивилась я.

– Жизнь у нас суровая, походная, боевая. Сегодня живем, а завтра не знаем, что будет. Так что лучше тебе отправиться в глубокий тыл и там, на спокое, закончить свою летопись… Или что ты там пишешь?

– Марья Моревна, ты сама это придумала или кто подсказал?

– Вообще-то подсказал. Но я с этим решением согласна. Ни к чему тебе наши заботы. Человек ты слабый…

– Вот как? – возмутилась я. И кто так считает?

– Руфина.

– Не ей судить, слабая я или сильная! – Я закипела, как перегретый самовар. Сама меня сюда вытащила, слиняла к Ко Сею, государство бросила!..

– То – наши заботы. Велела мне Руфина передать такое тебе предложение: если хочешь, отправим мы тебя к Ко Сею; будешь там вместе с Руфиной по хозяйству кидайцу помогать, пока все не закончится.

– Что именно все?

– Ну… – неопределенно протянула Марья Моревна. Нестроения в государстве.

– Нет. Я разозлилась. Я не собираюсь отсиживаться в безопасном месте. У меня муж заколдован. Его спасать надо.

– Муж… У тебя их еще десятки будут!

– Меня этот устраивает.

– А если… если ты совсем домой вернешься? Как хотела? Туда?

Я закрыла глаза. Происходило что-то странное. Такого разговора я не ожидала. Мне казалось, что я прожила в этой сказке всю жизнь, и вдруг – снова в Москву?

«Но ведь ты этого желала!» – раздался в сознании ехидный голосочек Руфины.

«А теперь передумала».

«Что ты будешь делать в этой сказке?» – Голосок Руфины звенел как ксилофон.

«Придумаю», – улыбнулась я.

«Ну смотри. Это был твой последний шанс вернуться к нормальной жизни! Дальше не жалуйся!»

«Не буду».

– Василиса! – настойчиво тянула меня за рукав Марья Моревна, – Очнись!

– Нормально. Я открыла глаза. Знаешь что, воительница? А пойду-ка я обратно в Кутеж-град.

– Зачем?!

– В политической ситуации разобраться хочу, – съязвила я. И мужа заодно выручить.

– Да Аленка тебя слушать не станет, тут же и повесит на первой яблоне в царском саду. Благо они там высокие… То-то радости ей будет: сначала ты от нее бежала куда глаза глядят, а теперь сама вернулась, как карась – щуке в пасть.

– Не повесит. Потому что я принесу ей вот это.

– Книгу?! – Марья Моревна указала на лежащий на столе Альманах.

– Да.

– На что Аленке теперь книги?! По донесениям наших подпольщиков, ей сейчас вовсе не до книг!

– Она хотела получить Альманах. И получит.

– Ох, упрямая ты, Василиса!

– Нет. Просто я хочу доказать, что тоже на что-то способна в этой сказке.

– И как ты докажешь? Я усмехнулась:

– Проведу с Аленкой политическую беседу на тему незаконного захвата, власти. Если после этого она не сбежит в монастырь, считайте меня полной бездарностью.

– Тебе это не под силу.

– Проверим.

– У нас другие планы.

– Я не собираюсь в них вмешиваться. Я просто хочу испытать себя.