Выйти замуж за Феникса

— Как по мне, так я бы объехал этот костер по самой дальней дороге, но… хозяин — дурень! То есть — барин! — проворчал Борька и не спеша потрусил к огоньку.

Я не стала спорить. Может, и дурень — но кто не рискует, тот ходит мокрым и голодным! Главное, не показать свой страх и то, как сердце сжимается от нехорошего предчувствия.

Но все сомнения быстро развеялись, когда я увидела сидевшую у костра одинокую фигуру. И чем ближе мы подъезжали, тем спокойнее на душе мне становилось.

Путник, одетый в темный дорожный плащ, оказался молодым, симпатичным парнем. Отблески пламени играли в его коротких темно-русых волосах, делая их почти рыжими. Он, видимо, давно заприметил гостью и теперь сидел, поглядывая на меня, но не забывая при этом что-то помешивать в котелке.

Остановив Борьку в нескольких шагах от костра, я спешилась:

— Хлеб да соль!

— Да нет… скорее картошка и вода… — Он демонстративно помешал варево. Ночной ветерок с готовностью подхватил аромат еды и не хуже заправского вояки ткнул мне в нос так, что закружилась голова. — Присоединяйся.

Я торопливо подошла к костру, но все-таки дворцовый этикет, с рождения вбитый мне в голову, поспешил возразить парню раньше, чем мой голод ответит ему «да!».

— Нет, что вы! Не хочу быть вам обузой! Я только погреюсь, если можно…

Парень недоуменно оглянулся и снова взглянул на меня.

— Кому это «вам»? Я вроде один… — Он вдруг улыбнулся, и на его щеках, скрытых недельной щетиной, появились милые ямочки, так не вязавшиеся с его суровым обликом.

— Ну… — Я невольно заулыбалась ему в ответ. — Тебе.

— А! Ты из этих… из породистых, что ли? — Спрятав улыбку, он прищурился и смерил меня таким пытливым взглядом, что я даже смущенно сглотнула.

— Что, прости? — Какие светлые у него глаза!

— Из благородных, говорю?

— Вообще-то… э-мм… вообще-то я… — И тут Борька толкнул меня в спину носом, да так, что я чуть не рухнула в костер. Как вовремя! Я едва не ляпнула, что я дочь короля Еремея! Вот дура-то! — Моя семья из разорившихся дворян.

— О как. Ну… садись, коль не шутишь. — Он глазами указал на место у костра.

Что ж, сама пришла. Чего теперь стесняться?

Я уселась напротив парня:

— Спасибо.

— Да пока не за что! — Тот повел широкими плечами. — Есть хочешь?

— Очень! — кивнула я. — Со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.

— Нет, маковыми росинками питаться — не дело. — Губ парня снова коснулась задорная улыбка, и милые ямочки вновь преобразили его суровое лицо. — Картошка всяко лучше. И… с утра голова не болит. — Он изучил мое озадаченное лицо и, помрачнев, перевел: — Говорю, если хочешь есть — ешь. Ложку дать?

Ложку? Незнакомого парня?

Нет, как бы мне ни хотелось есть…

Я снова сглотнула и тоскливо качнула головой.

— Подожду, пока остынет.

— Жди, — буркнул тот и замолчал, сосредоточенно вороша короткой веткой объятые огнем поленья.

Улучив момент, я украдкой оглядела путника. Открытое лицо. Коротко стриженные волосы. На высокий лоб падает челка. Прямые линии бровей над светло-серыми глазами. Чуть с горбинкой нос, улыбчивые губы, волевой подбородок.

Может, тоже из породистых?

— А… как тебя зовут? — Я решила не гадать. — Откуда ты и что здесь делаешь?

— Зови меня Ник, — с охотой ответил он. — Я из Заречного королевства. Иду домой. Был пять лет на службе у шамаханских шаманов и три года провел в армии царя Ефремия. А как твое имя и что здесь делаешь ты? Одна…

Н-да… ну и толку, что спросила? Все равно о Шамаханском шахстве и Ефремском царстве я знала только из рассказов приходящего учителя истории и географии. А о Заречном королевстве даже не слышала! А может, и слышала, да как все эти царства, ханства, шахства, королевства и княжества запомнить?

Надо срочно менять тему…

— А Ник это производное от Николая?

— Скорее от Никиты. Но… меня давно так никто не звал. А ты? — Он снова смерил меня цепким взглядом и увел разговор в свое русло: — Кто такая и что здесь делаешь?

Я помедлила и нехотя заговорила:

— Меня зовут Василиса. Можно Вася или Васька — как звал меня батя. Я в бегах, и здесь… — Вспомнив, что до сих пор мокрая как мышь, я придвинулась к огню и распахнула жилет, наслаждаясь жаром. — Здесь я сохну.

— По кому? — Его губ снова коснулась улыбка.

— По себе! И вообще! — Я вдруг разозлилась. Еще и умничает! — Картошка уже готова?

— Не знаю. Попробуй. — Не переставая улыбаться, парень снова предложил мне ложку, понаблюдал, как я поморщилась, но взяла и принялась украдкой вытирать ее о край рубашки. Вдруг улыбка сползла с его лица. Он настороженно уставился мне за спину и тихо бросил: — Кажется, у нас гости.

Я торопливо обернулась, глядя на подходивших к нам «гостей». Пятеро. На фоне ночного неба они казались какими-то квадратными и большими. Очень большими. Но с каждым шагом иллюзия рассеивалась. Вскоре нас обступили пятеро бродяг, одетых в рванину и в широкополых шляпах. За поясами у них поблескивали широкие ножи, а у двоих я даже заметила топоры.