Выйти замуж за Лича

— Мне стыдно, потому что я хочу это печенье, но, боюсь, если я съем его, то захочу еще.

Она говорила это быстро, по-прежнему не глядя на меня, и мое замешательство росло.

Вот оно.

Мэй испытывает сильные эмоции по поводу человеческой пищи. Точно так же, как она поступила с медом.

— Что плохого в том, чтобы съесть больше одного печенья? — спросил я, подходя на шаг ближе, чтобы преградить ей путь к выходу из комнаты на случай, если мои вопросы покажутся ей слишком неудобными.

Мэй взглянула на меня, стиснув руки, и слегка покачала головой.

— Это объяснение уродливое и неправильное, и я не должна даже думать об этом. Это моя новая жизнь. Я должна расстаться со старой. Мне жаль.

— Не извиняйся, если ты не сделала ничего плохого. — сказал я, подходя ближе, пока не смог дотронуться до нее.

Она была очаровательна, и тот факт, что она пыталась что-то скрыть от меня, возводя стены стыда и бросая украдкой взгляды между нами, разжигал мое любопытство.

Теперь, когда я был сыт и доволен, у меня было сколько угодно времени, чтобы окружить Мэй вниманием.

Я бы раскрыл все ее секреты.

— Объясни мне, в чем дело. — попросил я, положив руки ей на плечи.

Лицо Мэй изменилось, губы искривились в разные стороны, и я запомнил каждую черточку ее лица. Это были признаки того, что она скрывала от меня секреты.

Мне нужно было знать их, чтобы я мог вытянуть из нее правду, когда бы она ни вела себя подобным образом.

— Потому что от печенья я растолстею. — быстро ответила она, словно выдавливая из себя слова. — А я и так некрасива.

Я был смущен и раздражен. Это было явно не так.

— Не лги мне. — сказал я, и она вздрогнула, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Ты прекрасна. Никогда больше не называй себя уродиной.

Она вздрогнула, ее губы приоткрылись, и она просто посмотрела на меня с открытым выражением лица.

Ее глаза были широко раскрыты, рот раскрыт, ноздри раздувались. Как будто она воспринимала меня всеми своими чувствами, гораздо острее, чем обычно.

— Что касается печенья, пекарь заверил меня, что его жена ест его в избытке. И я не знаю, жирное оно или нет, потому что я не обращаю на это особого внимания, но ее жизненная энергия здоровая, крепкая и яркая, и это то, чего я желаю тебе. Как ты думаешь, печенье сделает тебя слабее, чем ты есть сейчас? Ты из-за этого волнуешься?

Это был искренний вопрос, но Мэй вдруг улыбнулась и покачала головой.

— Нет. — сказала она, прищурившись, глядя в уголки рта. — Я думаю, что от этого мне станет лучше.

— Тогда возьми печенье. Если оно тебе не понравится, я не обижусь. Если тебе понравится и ты съешь его все, мы сходим в город и купим еще.

Я отпустил ее плечи, и Мэй кивнула, опустив глаза. Ее прелестное личико залилось румянцем, а когда она отвернулась к столу спиной ко мне, даже кончики ее ушей покраснели.

Она потянулась за печеньем, и тут я услышал тихий хруст. Она ела медленно, стараясь, чтобы я не заметил, и старалась вести себя тихо.

Я удивился, почему она так делает, но потом понял, что сделал то же самое. Разве я не удержался от охоты на обратном пути сюда из страха перед тем, что она подумает, если увидит это?

Разве я не пошел только тогда, когда понял, что она не последует за мной? Возможно, она, как и я, боялась, что ее привычки в еде вызовут у меня отвращение.

Не то чтобы это было так. Ничто из того, что делала Мэй, не вызывало у меня отвращения. Но я мог предоставить ей эту личную жизнь, поскольку позволял это и себе.

Она доела печенье, отпила молока и собрала свою тарелку и стакан. Я положил руку ей на плечо, и она слегка вздрогнула.

— Оставь это. Слуги уберут. А теперь пойдем со мной. Мне нужно многое тебе показать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мэй

После еды меня клонило в сон, и все же у меня было гораздо больше энергии, чем обычно. Это помогло мне заглушить голоса и смириться с ощущением сытости в желудке.

Запретное, неприличное чувство, от которого у меня мурашки побежали по коже от стыда…

Я отогнала эту мысль. Не то, чтобы я никогда не ела в приюте. У нас было трехразовое питание, но наши порции строго контролировались.

Мадам Сундара сама взвешивала продукты, сверяясь с таблицей, которую она составляла каждую неделю, чтобы дать каждой девочке необходимое количество еды.

Те, кто должен был выступать по расписанию, получали меньше. А я выступала часто. В отличие от большинства девушек, мне нравилось танцевать, и мадам в порыве необычайной доброты однажды сказала мне, что у меня природный талант.

Вот почему я так не привыкла к ощущению полноты. Почему у меня вспотели ладони, а тело распухло и болело? Но я ведь не собиралась больше выступать, не так ли? Это было в прошлом.

Значит, есть было можно. Я привыкну к ощущению сытости. Вирджил держал меня за руку на сгибе своего локтя, его шаги были медленными и подстраивались под мой темп, пока мы поднимались по лестнице.

На втором этаже он провел меня в несколько комнат в правой части дома, в западном крыле. Мое сердце учащенно забилось, но не от напряжения, а от волнения.