Выйти замуж за принца

– Ах, Грязнопалый, ты ничего не понимаешь в дамских модах! – звеняще рассмеялась она, поглаживая вышивку на корсаже. – Какая же женщина откажется от нового платья? К тому же это не какой-нибудь там танцевальный вечер, а маскарад. Тут требуется специальный наряд, мой милый. Да и мода на карнавальные одежды меняется так же часто, как и на обычные. Вчера все наряжались мифологическими персонажами, а сегодня это уже не комильфо, нужно быть исключительно в историческом костюме. А завтра, бог весь, что войдет в моду!.. Ну и между нами, месье Арман не слишком-то старался для них там, в замке. Нет, он, конечно, обшил графиню с дочерьми с ног до головы, но портняжка правильно рассудил: в деревне, их никто не увидит, поэтому не стоит разбазаривать свои таланты. Сойдет и прошлогодняя коллекция. И с таким тщанием привезенный в столицу гардероб годился разве что для променада по Оливковым холмам.

– Вот жучок! – вознегодовало на халтурщика-портного бюро.

– Каждый выживает, как может. – отрезала Фея и снова погладила вышивку. – Полная смена гардероба, конечно, вылилась графине д’Шампольон в копеечку, но зато заработали на этом все, – она начала считать, загибая пальцы. – Месье Арман, разумеется. Леди Энгенгнинг, которая с ходу догадалась о проделках первого портного, но так грамотно повела дело, что он отстегнул ей процент за организацию щедрого заказа. И Золушка.

– Золушке тоже сшили новое платье? – глубоко заинтересовался темой моды гоблин.

Тут уже Фея рассердилась.

– Золушка была не такая дура, чтобы обшиваться в модном доме месье Армана! Она высоко ценила свою обособленность от Аквилонии и свои старомодные фижмы. Первый портной это сразу понял, он ведь не какой-нибудь там амбициозный торговец. Он сделал для нее куда больше – он ввел в моду имперский стиль!

* * *

Все подъезды к Ратуше были забиты великолепными экипажами. Как и обещала леди Энгенгнинг: бомонд и двор почтили своим присутствием маскарад, устроенный отцами города.

Дамы Оливье вертели головами, как заведенные волчки, высматривая гербы на каретах и подсчитывая количество присутствующих аристократов. Всезнающая леди Энгенгнинг их уже предупредила, что король приедет на карете без гербов, или же вместе с кем-то из приближенных. Единственно, как в этой толкотне, освещаемой факелами, можно узнать о присутствии монарха – по лакеям в фиолетовых чулках на запятках кареты. Король Эдвард, конечно, любил срывать цветы удовольствия, прячась под маской, но ему бы и в голову не пришло отказаться от услуг королевской дворни.

А вот принц Гарри не столь предсказуем. Он обожал маскарады, как раз за возможность хоть немного передохнуть от наследного бремени. Поэтому как он приедет, с кем и в кого будет наряжен – это была самая большая интрига вечера.

Золушка с интересом поглядывала в окно кареты из-за широких плеч Каролины и Стефании. В ней бурлили легкомысленные пузырьки предчувствия удовольствий. В такие мгновения даже самые благородные девицы забывают наставления отцов, матерей и нянюшек. Впрочем, хорошее воспитание проявляется не в эти мгновения, а потом – когда ты невозмутимо игнорируешь поворот на кривую дорожку, продолжая шествовать по прямой и укатанной магистрали, еще предками завещанной. И даже обыватели в такой ситуации поставили бы на юную графиню д’Шампольон, но никак не на мадемуазелей Оливье де Уинтерс.

Тем временем карета наших героинь, наконец, пробилась к подъезду. Золушке пришлось хорошенько пристыдить сводных сестер, чтобы они вспомнили о хороших манерах и появились на маскараде как положено. Она до последнего загораживала своими юбками выход наружу, пока Каролина и Стефания, наконец, не надели маски. Очень уж им хотелось, чтобы толпящиеся на лестнице блестящие кавалеры, сразу поняли, кто они такие, и не путать друг с другом. Сестры, послушные указаниям мамаши всегда и везде подчеркивать свое сходство, оделись в идентичные костюмы фрейлин прошлых времен. Тут был тонкий намек на придворную жизнь, к которой они стремились. Графиня д’Шампольон выбрала наряд вдовствующей королевы Селесты, что полтысячелетия назад правила Аквилонией от имени своего сына, а затем и от имени внука. Этот тонкий намек был понятен не каждому, но Золушка его сразу раскусила: мачеха изо всех сил отстранялась от своего благородного супруга, но в тоже время без него она ничто.