Выйти замуж за виконта

Прежде, чем она могла спросить, что он хотел этим сказать, приглушенный шум голосов в зале заставил ее поднять глаза, и Эбби увидела, как Спенсер неожиданно появился с ослепительной женщиной в скандально открытом платье. Когда женщина положила свою руку на его и близко наклонилась чтобы что–то прошептать, а виконт низко склонился, чтобы выслушать, сердце Эбби сжалось.

— Кто эта женщина, с которой говорит Спенсер? — прошептала она.

Капитан Блейкли уже уставился на этих двоих, его челюсть напряглась.

— Не важная персона. Ну, давайте присоединимся к моей жене и леди Эвелине.

Когда капитан Блейкли повел ее обратно к их спутницам, ее сердце упало. Его скрытность сказала ей все.

— Она — его любовница, не так ли?

— Конечно, нет. — Когда Эбби вздернула бровь, он вздохнул. — Хорошо, Женевьева была его любовницей, но уже ею не является, по крайней мере, в течение двух лет. Они теперь просто друзья.

Очень близкие друзья, судя по тому, как фамильярно женщина прикоснулась к нему, и как внимательно Спенсер слушал. Женевьева — у женщины было даже имя любовницы.

Ее горло сжалось. — Почему леди Тиндэйл пригласила ее сюда?

— Леди Тиндэйл вероятно не знает, кем она была для Рейвенсвуда. Женевьева всегда была осмотрительна в своих связях, как и Рейвенсвуд — немногие знали, что она была его любовницей. Кроме того, она теперь замужем за каким–то бароном и весьма респектабельна.

— Да, я вижу насколько она респектабельная.

Он сжал ее руку.

— Право же, Эбби, эта женщина ничего для него не значит.

Однако она в этом сомневалась.

— Даже если это не так, разве я имею право жаловаться? Я хочу сказать, я ведь на самом деле не его жена.

— Вы все еще имеете право на его уважение. Но я думаю, что у вас оно есть. Я бы не стал придавать этому большое значение.

Как она могла? После того, как они достигли их спутниц, девушка даже не могла сконцентрироваться на беседе. Слишком много оставшихся без ответа вопросов изводили ее. У Спенсера и сейчас есть любовница? Он предполагал продолжать посещать ее, пока Эбби притворялась его женой? Она даже не имела право спросить об этом?

Конечно, нет. Но, о, как она хотела спросить.

Эбби вела бессвязную беседу с Блейкли даже после того, как к ним присоединился Спенсер. Но она прервалась, когда оркестр начал играть хорошо знакомый отрывок для котильона.

— О, мне так нравится эта музыка. Ее играли на всех танцевальных вечерах, когда я был девочкой.

— В таком случае, может мы…? — и Спенсер с улыбкой предложил ей свою руку.

Она колебалась. Эта Женевьева все еще была в зале. Что, если Эбби сделает перед ней какую–нибудь ужасную ошибку? Но это была ее любимая мелодия, и она отлично умела танцевать котильон.

— Хорошо — сказала она, опираясь на руку Спенсера.

К несчастью, судьба казалось, полна решимости досадить ей сегодня вечером. Они уже достигли центра зала, когда она почувствовала, как одна из булавок, на которых крепилось ее фишю, упала вниз в платье. Ее усилия в шотландском риле ранее, должно быть, ослабили фишю.

Слишком поздно, чтобы исправить — она отказывалась снова резко остановиться на паркете. Кроме того, конечно одна булавка не имела бы значения для того, как хорошо ее фишю крепилось к платью. Разве нет?

Но когда они заняли свои места в восьмом кругу и начали танцевать, она поняла, что одна булавка могла иметь огромное значение. Каждое движение заставляло ее фишю сползать. Кружевная косынка медленно падала в ее лиф с дьявольским упорством.

Святые небеса, не сейчас. Если бы фишю продержалась до конца танца, Эбби могла бы убежать в дамскую комнату, чтобы поправить ее. Это был единственный возможный вариант. Она не могла подтолкнуть косынку на место, невозможно проделать это тайно в середине танцевальной дорожки. А сделать это, очевидно, было бы почти столь же вульгарным, как и позволить фишю выпасть.

В течение мгновения косынка, казалось, прекратила сползать, и Эбби расслабилась, полагая, что другие булавки остановили падение.

А потом Спенсер закружил ее, и коварный предмет туалета выпрыгнул на свободу. Она попыталась перехватить его, но не успела. В ужасе она наблюдала, как чертово фишю вспорхнуло к полу и приземлилось под мужской туфлей.

На очень гладком полу фишю с таким же успехом могло бы быть россыпью мраморных шариков, поскольку нога мужчины не нашла опоры и выскользнула прямо из–под него. Его партнерша с небольшим криком рухнула за ним. А потом на них обрушилась еще одна пара, пока вся группа танцующих не превратилась в путаницу конечностей и крутящихся голов.

Кроме нее и Спенсера, разумеется. Ему удалось схватить Эбби и сдернуть с дорожки прежде, чем ее могло бы утянуть с остальными.

Теперь он стоял, смотря на других, как будто они все сошли с ума.

— Что, черт возьми…? — проворчал он, протягивая руку, чтобы помочь встать первому упавшему мужчине.

Мужчина подошел с фишю, зажатым в кулаке. С каменным лицом, он протянул косынку Эбби.

Я полагаю, что это ваше, мадам, — сказал он с тем намеком насмешки, присущим, казалось бы, всем английским джентльменам.

Ее унижение было полным.