Выход А

Когда мы подъезжали к Москве, Семен и правда позвонил мне. Сказал, что видел Горана, осмотрел, проверил на всякий случай его сердце, ничего опасного не нашел. И лечащий врач у нашего дедушки хороший, за это доктор Грановский лично ручался.

Говорю же, ангел все исправил. Молодец.

Я не заметила, как уснула, положив голову на кухонный стол. Когда проснулась, напротив меня сидел незнакомый мужчина лет тридцати.

Наверное, кто-то из «Поддонов БУ!» – не удивилась я. И спросила его:

– Хотите вареников?

Он улыбнулся – в том смысле, что спасибо, нет.

Я посмотрела в окно. Темно еще, февраль.

– А мне уже почти тридцать лет, – сказала я. – Много.

– Да нет, – пожал он плечами. – Совсем мало. На Сатурне, например, это всего год.

– Надо было там и родиться. Праздновала бы сейчас первый день рождения, была маленькой и глупой, и все бы мной восхищались.

– На Земле, значит, не восхищаются? – Он слушал слишком внимательно для незнакомца.

– Не-а. Гоша ушел. Сестра Ж. ушла. Друзья уехали. Мама вышла замуж. Бабушка умерла. А я осталась, ношусь по Земле как моль. Или как листочек на ветру, если этот поэтический образ вам ближе.

– А почему сестра ушла? – спросил мой собеседник и почесал щетинистый подбородок.

– Влюбилась в моего бывшего. Он ее совершенно недостоин. Она красивая, и умная, и классная, а он… все никак не уедет из своего Воткинска.

– Так если она умная и классная, то скоро сама это поймет.

– Может, уже сейчас понимает, – вздохнула я. – Может, ей грустно. Только я этого не узнаю. Потому что наорала на нее. Очень, очень глупо. Как будто мне и правда один год, и я противный младенец.

– Она вернется, – пообещал неизвестный мужик. – Хотя бы для того, чтобы поздравить вас с днем рождения. И вы скажете ей то, что сказали сейчас мне. А что там с Гошей?

– Выбрал бывшую жену, – максимально безразличным тоном объяснила я. – У них дочь. Это можно понять. Как сказала бы моя сестра, если бы я на нее не наорала, «всех можно понять, но это не оправдание»…

– Точно вернется ваша сестра! – усмехнулся мой ночной гость. – Насчет Гоши не знаю, не уверен. Все-таки дочь…

Мы помолчали.

– Сегодня его отец, кстати, попал в больницу, – снова заговорила я. – И мы его спасали всем миром. Мой брат-подросток, и мой отчим, и мои новые брат с сестрой, и даже мой бывший любовник. Спасли, представляете. Живой. Выздоравливает.

– Вы о нем с такой любовью говорите, – заметил мужчина и налил себе холодного кофе из моей старой турки. Я-то думала, давно ее убрала.

– Ну да. Горан чудесный. Гоша вообще окружен хорошими людьми, как английский дом – садиком. У него есть друг Боря, добрый и щедрый почитатель фрикаделек. Влюблен, кстати, в мою сестру. И администратор Лена, красавица, которая никак своей красотой не пользуется и получает третье высшее образование. И Хан, звукоинженер, кумир моего брата. И Анна Иосифовна, гардеробщица с тонким литературным вкусом. И Дора Иосифовна, няня от Бога, печет плюшки. И Таня, дочка. Она сейчас спит в соседней комнате, а лет через двадцать будет ставить в Москве громкие спектакли. Или в Питере – если ее туда заберет мама.

– Какие интересные люди, – прокомментировал он. – Вы давно их знаете?

– Да нет. Не больше года.

– Всех?!

– Угу, – я снова легла лицом на стол. – Ох и тяжелый был год.

Мой собеседник почему-то улыбался. Потом похлопал себя по серому пиджаку – как будто зажигалку искал.

– Вы, конечно, простите, но хороший у вас был год, – сказал он. – И никакой вы не листочек на ветру. Вы змей.

– В смысле, змея? – испугалась я. – Или змей-искуситель?

– Да нет, – поморщился он. – Воздушный змей. Симпатичный оранжевый змей, которым управляет куча прекрасных людей. У вас ведь нельзя курить?

– Дома нет, – ответила я, глаза мои закрывались, веки тянулись друг к другу, будто двери в вагоне метро. – А дверь на лестницу закрыта.

Засыпая, я хотела спросить у своего ангела-хранителя – а это определенно был он, с такой-то щетиной, и в сером пиджаке, и без зажигалки, – что же мне делать с работой.

Но не успела.

В следующий раз я проснулась уже в своей постели, в кровати с шишечками. Разбудил меня странный звук – как будто кто-то громко хлопнул в ладоши прямо над моим ухом. Я открыла глаза, огляделась: нет, никого. Возможно, в комнате Горана наконец-то выстрелило ружье. Дало одиночный залп в честь моего дня рождения. Но оно ведь игрушечное… Я встала, пошла проверить. На стене ружья не было, оно лежало на полу. За окном горел поздний февральский рассвет, антенны торчали на крышах домов, как мачты на кораблях.

На кухне предсказуемо никого не было. Но в раковине рядом с чашкой Горана стояла еще одна, маленькая, кофейная. И турка лежала опрокинутая.

У моего ангела-хранителя кофеиновая зависимость – говорю же, обычный человек с трудной и не слишком любимой работой.

Я родилась 20 февраля 1986 года в 7.45 утра. А через тридцать лет встала и вымыла старую турку и две чашки.

Принесла пользу миру.