Выход Дракона

– Да нечего рассказывать, – говорю я и выбрасываю окурок в ближайшую урну. Въедливая табачная вонь на пальцах и как будто бы в самих ноздрях. – Просто хочу, чтобы было как раньше.

– Тоха, как раньше уже никогда не будет. Ты это понимаешь?

Я молчу.

– Ни хрена ты не понимаешь.

– Молодые люди, добрый вечер! Заходите к нам отдохнуть! Самые красивые девочки в городе! Не пожалеете! – бойко зазывает нас молодой парень.

– Нет, – говорю ему грубо. Грубее, чем стоило бы.

Мы идём дальше.

Мы почти пришли, но Денис чуть отстаёт. Я чувствую, как он сверлит мой затылок взглядом.

– Что? – спрашиваю.

– Что тебя триггернуло на агрессию сейчас?

– Не понял.

– Ты наорал на пацана. Он просто выполняет свою работу. Или дело не в пацане?

– Давай выпьем, а потом ты будешь до меня ковырять, – говорю я и тяну за бронзовую ладонь, которая на двери этого бара заместо ручки.

– Интересно, – говорит Дэн.

Заходим внутрь.

Бар небольшой. Барная стойка буквой «П» в центре которой суетятся бармены. У стен высокие столики, больше похожие на длинные полки. Повсюду без определённого порядка расставлены барные стулья. Напротив стойки огромное окно с сидушкой вместо подоконника и единственный нормальный стол. Туда и падаем. Повезло. Обычно тут битком народу, как креветок в трале в самый разгар сезона.

– Как обычно? – спрашивает Дэн.

– Разумеется.

Дэн заказывает набор фирменных настоек.

– Пьём за мой счёт, – опережает Дэн моё предложение угостить его. – Бабки тебе ещё пригодятся. Тебе предстоит перекопать ещё много дерьма. Она уже подала на развод?

– Да. На следующий день.

– Понятно. Всё заранее подготовлено.

– Настойки готовы, – кричит бармен, и Дэн в два шага доставляет охапку настоек на наш стол.

– Будем!

– Будем!

Я залпом выпиваю. Арахисовая. Ласковая, как голос матери. Сытная, как подзатыльник отца. Алкоголь укутался во вкус арахиса, как транс в перья, но мой пропитый организм без всякого подвоха чувствует высокий градус.

– Я скучал, – говорит мне Дэн.

– Я тоже.

– Жизнь взрослого мужчины. Семья, работа.

– Всё ещё называешь ту хрень, которой ты занимаешься, работой? – подначиваю я Дэна, по старой доброй традиции.

– Я помогаю людям.

– Ты помогаешь худеть их кошелькам. Психотерапевт?! Ты?! Сколько носов ты сломал? Сколько зубов и потерял, и выбил? Лично мне выбил два!

– Это были молочные. И не забывай – ты первый разбил мне нос.

– Ты издевался надо мной, маленький говнюк. Но после драки перестал. Нам было по восемь? Девять? Но ты рос и продолжал ломать лица.

– У меня были проблемы с агрессией. И мне помогли с ними справиться. Теперь и я помогаю людям справиться с их проблемами. Так что закройся.

– Узрите! Воистину! Путь искупления! – дурачусь я.

Дэн смеётся. Он действительно очень изменился с возрастом. Хулиган и задира прошёл свой путь и стал хорошим человеком. И хорошим специалистом, но этого ему никогда не скажу. Однако время от времени я вижу былой огонь в его глазах. Как сегодня, например. И я видел, как он его укротил.

– Ладно, – говорит Дэн, посмеиваясь. – Мне есть чем ответить. Но сначала выпьем.

В маленьком стеклянном сосуде плещется адская жидкость. Я опрокидываю стопку так же легко, как эта стопка опрокинет любую чрезмерно уверенную в своих силах малолетку. Малина–Чили, как конфетка с напалмом вместо начинки. Сладкая поступь дьявола в длиннющем плаще из пламенеющей боли, если бы дьявол был моделью, а твой рот –подиумом.

– Моя очередь, – говорит Дэн. По его покрасневшему лицу течёт скупая слезинка удовольствия. – Ты всегда был нытиком, сколько я тебя знаю. Книжный червь и умник. Тебе бы сидеть в душных аудиториях и преподавать литературу. Но нет! Ты решил в моря уйти! Начитался своих Лондонов с Хэмингуэями. Ну и что теперь? Ты такой же нытик, но ещё более оторванный от реальной жизни. Мир хочу посмотреть, говорил. Ну и как?

– Мир прекрасен.

– Дай угадаю! Но тебе в нем нет места?

– Типа того, – говорю я смеясь.

– Ладно, что думаешь делать?

– Для начала бросить пить.

– Неплохо! За это надо выпить!

И мы пьём. Манго–Банан. На моем языке шествует тропический карнавал, а в голове поют попугаи. Да, в моей попугаи поют. Слегка даже приторная фруктовая мешанина скручивает мой возраст, как автобарыга пробег у уставшей иномарки. И вот мне снова пять лет, и всё невыносимо сладко и вкусно. Но крепкий градус возвращает меня обратно в реальный возраст, где мне всё невыносимо обыденно.

– У Лизы другой?

– Нет.

– Уверен?

– Да. Признаться, мне бы хотелось, чтоб у неё был другой. Мне бы так проще было понять.

– Тебе проще было бы разозлиться.

– Да, наверно.

– А сейчас ты злишься на Лизу?

– За что? Ей также плохо, как и мне.

– Это не значит, что тебе не стоит злиться.

– Во мне нет зла на неё, Дэн. Просто тотальное непонимание. И горечь.

– А обида?

– И обиды нет. Просто так случилось. Никто не виноват.

– Сильно сомневаюсь. Лиза действует в своих интересах. Допускаю, что когда-то ей было плохо. Жаль, что тогда она не нашла в себе силы сказать тебе об этом. Зато она нашла в себе силы хладнокровно избавиться от тебя сейчас. Что на счёт квартиры?

– Оставлю ей.

– Ага, покупали вместе. А остаётся ей.