Выход из кризиса есть!

Таким образом, процентные ставки, которые вы видите на с. 187, отражают изменение взглядов на то, как долго продлится экономический кризис. Повышение ставок весной 2009 года, которое «Wall Street Journal» воспринял как приход линчевателей облигаций, в действительности было обусловлено оптимизмом, надеждой, что худшее уже позади и скоро начнется восстановление экономики. Надежда растаяла как дым, а вместе с ней и процентные ставки. Новая волна оптимизма пришлась на конец 2010 года, но и она схлынула. Сейчас, когда я пишу эти строки, надежды практически не осталось — и процентные ставки, соответственно, низкие.

Но подождите! Разве это все? Похоже, такая логика справедлива для Соединенных Штатов Америки, но как быть с Грецией или Италией? Эти страны еще дальше от восстановления, чем мы, но процентные ставки у них взлетели. Почему?

Исчерпывающего ответа придется подождать до более глубокого анализа событий в Европе в главе 10. Сейчас будет лишь краткий предварительный обзо р.

Если вы прочитали мой ответ Фергюсону, то, наверное, заметили: я не отрицаю, что совокупное долговое бремя может стать проблемой. Не потому, что займы американского правительства будут в скором времени конкурировать с частным сектором за финансовые средства, а потому, что достаточно большой долг ставит под вопрос кредитоспособность государства и отбивает у инвесторов желание покупать облигации из страха перед будущим дефолтом. Именно боязнь дефолта определяет высокие процентные ставки по некоторым европейским долгам.

Но грозит ли Америке дефолт — сейчас или в обозримом будущем? История дает отрицательный ответ. Дефицит бюджета и долг США велики, но масштабы экономики страны тоже огромны. По отношению к ее размерам наш долг меньше того, который многие страны, включая нас самих, уже переживали без всякой паники на рынке облигаций. Для оценки размеров государственного долга его обычно делят на ВВП страны — общую стоимость товаров и услуг, произведенных экономикой за год, поскольку ВВП, в сущности, является налоговой базой правительства. График на с. 196 иллюстрирует динамику государственного долга Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Японии. Несмотря на то что в последнее время долг США значительно вырос, он все еще ниже уровней, до которых поднимался в прошлом, и гораздо ниже тех, с которыми жила Британия большую часть современной истории, причем без всяких атак линчевателей облигаций.

Стоит также обратить внимание на Японию, государственный долг которой растет с начала 90-х годов ХХ века. Все прошлое десятилетие и даже больше на Японию, как теперь на Соединенные Штаты, постоянно вешали ярлык страны, стоящей на пороге долгового кризиса, но кризис все не наступает, а процентные ставки на 10-летние казначейские облигации Японии в настоящее время составляют около 1 %.

Долг в процентах ВВП

Долг США высок, но в ретроспективе он был и выше.

Источник: Международный валютный фонд.

Инвесторы, понадеявшиеся на рост процентных ставок по японским облигациям, потеряли много денег — так много, что шортинг, или короткие продажи [32], японских государственных облигаций получил название «сделки смерти». Те, кто изучал положение дел в Японии, прекрасно понимали, что должно произойти после того, как агентство S&P в 2011 году понизило кредитный рейтинг США. Ничего, поскольку в 2002 году S&P понижало рейтинг Японии, но с таким же нулевым результатом.

А что же Испания, Греция и Ирландия? Ни одна из этих стран не должна так много, как Британия на протяжении почти всего ХХ века или Япония в настоящее время, однако они действительно переживают атаку линчевателей облигаций. В чем разница?

Ответ потребует более подробных объяснений, но суть вот в чем: есть огромная разница, в какой валюте занимать — собственной или чужой. Британия, США и Япония берут кредиты в своей валюте — фунтах, долларах и иенах. В отличие от них Италия, Испания, Греция и Ирландия даже не имеют собственной валюты, а долги у них в евро, что, в свою очередь, делает их чрезвычайно уязвимыми перед приступами паники. Подробнее об этом мы поговорим чуть позже.

Что делать с долговым бременем?

Предположим неизбежность появления линчевателей облигаций, которые спровоцируют кризис. Должны ли мы даже в этом случае беспокоиться о будущем бремени долга? Ответ однозначен: да. Но тем не менее… Совершенно очевидно, что долг, в который мы погружаемся, пытаясь преодолеть последствия финансового кризиса, станет серьезным бременем в будущем. И все-таки это бремя по своим масштабам несравнимо с действием психологической нагрузки — яростной риторики, к которой прибегают «ястребы» дефицита.