Выход из лабиринта

Еще в январе общество, во всяком случае его передовые представители, проявили свое отношение к делу. Поводом послужила гнуснейшая статья… в «Известиях» от 13.01., где ряд оборотов был прямо взят из речей Вышинского на процессах (сопоставляли). В «Известия» и ЦК было послано много писем с протестами по поводу характера статьи, «использования» людей, находящихся под следствием, открытого давления на суд и прямой клеветы. Такую же реакцию вызвала статья в «Литературной газете» от 22.01. Не стану перечислять фамилии протестовавших.

Ничего не пишу о самом суде, на котором я не был. Отрицательное отношение к самому процессу со стороны мыслящей и честной части общества вылилось в различные формы:

·  Огромное впечатление произвели письменные сочувственные выступления после приговора, а также отклики руководства всех западных коммунистических партий.

·  Перед судом В.Иванов, Паустовский и еще несколько человек просили их допустить в качестве общественных защитников. Им отказали.

·  Помимо того, Копелев и несколько искусствоведов прекрасно написали объективные экспертные заключения для суда.

·  Профессор Дувакин выступил на суде в качестве свидетеля защиты и произнес панегирик Синявскому, назвав его «белым лебедем». Дувакина потом травили в МГУ, но, кажется, не отстранили от кафедры.

·  Очень скоро после окончания суда «самиздат» распространил довольно полные записи последних слов Синявского и Даниэля…. Ясно сказав о глухой стене, перед которой оказались обвиняемые, Синявский не объяснил, с какой целью публиковал за границей свои вещи. Для меня самое интересное в его слове было: «Да, я — другой, но не антисоветский». Последнее слово Даниэля было прекрасно и убедительно построено. Он совершенно разбил пункты обвинения и — это я счел очень важным — ясно показал, что он написал повесть «Говорит Москва», стремясь в такой форме привлечь внимание к угрозе возврата к сталинскому режиму и методам. Поразительно, что один мой собеседник (не близкий знакомый), выступающий открыто против реабилитации Сталина, не понял или, верней, не хотел понять эту сторону произведения Даниэля. Многие нашли, что Даниэль не должен был, особенно перед собравшимися в зале [суда] людьми, выражать сожаление по поводу того, что враги СССР могли использовать его произведения. Я считаю, что он правильно поступил, сделав такую оговорку в конце решительной и мужественной речи.

·  Выступление, после суда, председателя суда Л.П.Смирнова в переполненном зале клуба литераторов [ЦДЛ] было встречено крайне холодно, его забросали записками, сплошь критическими и недоброжелательными… Мое личное впечатление от доклада Смирнова: он совершенно не справился со своей задачей, хотя и мог повлиять на настроения части аудитории такими цитатами, как [из] «Говорит Москва»; но, в целом, стало всем ясно, что произведения обвиняемых, во 1-х, представляют большой интерес и, во 2-х, не дают оснований для судебного уголовного дела… Симптоматично, что сообщение Смирнова не достигло своей цели, скомпрометировало суд и по мнению таких писателей, о которых я знаю, что они были бы рады признать его [решение] убедительным….

·  После суда мне стало известно о двух коллективных письмах писателей по поводу процесса. Одно — кажется, с 40 подписями — содержало просьбу пересмотреть приговор (Аксенов, Евтушенко, Гладилин и др.). Другое, которое подписали более 60 членов Союза писателей, содержало просьбу отпустить Синявского и Даниэля на поруки. Я уверен, что было еще немало письменных и устных выступлений с критикой процесса… В бюро профкома литераторов при издательстве «Советский писатель» единодушно исключили Даниэля из профсоюза. Но на секции переводчиков профкома Хинкин и другие выступили против приговора, и их поддержало большинство… Я поручил выяснить, нельзя ли профсоюзу взять на поруки Даниэля и Синявского, но к 29.08. ответа не получил.

Но как бы ни была организована кампания по поддержке суда, — существенной и новой чертой положения является, что впервые официальная кампания не только не получила широкую поддержку, но, более того, явно обнаружила и документированно не одобрила процесса значительная часть общества. Секретариат Союза писателей готовил собрание, на котором предполагалось по плану прошлых лет устроить «охоту за ведьмами», прорабатывать защитников Синявского и Даниэля, заставить принять соответствующую резолюцию. Но впервые не решились это сделать…