Выход из мёртвого пространства

Теперь о том, что определяется коротким и честным словом - "знать", которое в словаре Ожегова расшифровывается просто - "иметь сведения". Сведения такие. Фамилия моя - Литвин, зовут - Георгий Афанасьевич. Персональный пенсионер республиканского значения, капитан в отставке, живущий теперь в Москве на Коровинском шоссе. Родился я в 1922 году, в партию вступил в 1943-м. В Великой Отечественной войне участвовал с 1941-го по 1944-й. Сначала оружейником, а потом - воздушным стрелком. На Ил-2 совершил 57 боевых вылетов, сбил четыре истребителя противника. За это награжден двумя орденами Славы, а третий, к которому был представлен, так и не получил, вместо него - справка из архива о том, что наградной лист куда-то исчез во время путешествия по отделам кадров. (Поверьте, упомянул об этом не из-за обиды: мало ли солдатских наград не нашли тех, кто их заслужил. Просто хочу быть точным). Для точности же: награжден еще и двумя орденами Отечественной войны. Окончил Военный институт иностранных языков, служил военным переводчиком, офицером отдела спецпропаганды. Потом, как говорится, на гражданке.

Вот и уместил свою биографию в один абзац. И абзац совсем не героического звучания. Конечно, возникает вопрос, с чего же я чуть ли не на целую книгу решил размахнуться? Отвечу. Первое: во имя памяти тех, кто погиб. Всех их - и погибших в первом вылете, и в сотом, и со Звездой Героя на груди или только с материнским письмом в нагрудном кармане - уравняло одно: они отдали за Родину самое дорогое - жизнь.

Я назвал в своей рукописи поименно очень многих погибших. Может быть, это кого-нибудь удивит, а то и раздражит: с чего, мол, взялся "за упокой" читать? А не раздражает вас то, что видите вы в магазинах сотни томов в шикарных переплетах, которые со дня на день пойдут в макулатуру, потому что издавались только для того, чтобы ублажить чье-то самолюбие, а нам, ветеранам, пришлось немало трудов положить, чтобы оттиснуть несколько экземпляров списка погибших в нашей штурмовой авиадивизии? И для чего? Чтобы вложить этот список в капсулу, а капсулу - в основание памятника погибшим воинам-авиаторам!

Недавно прочитал в газете возмущенную статью, с автором которой абсолютно согласен. А возмущается автор том, что счет человеческим жизням мы ведем примерно так - "около двадцати миллионов погибло во время войти". Что значит "около"?! Как можно так о людях - сыновьях, дочерях, братьях, отцах и матерях! Не пуговицы же, не скрепки, не карандаши!

Уверен, будут когда-нибудь созданы такие книги, где всех до одного погибших за Родину - перечислят поименно: фамилия, имя и отчество. Это тоже будет памятник. А пока я хочу вложить в его основание маленькую капсулу - с именами погибших в нашем полку.

Теперь - о второй причине. Ее сформулировать трудней, а очень хочется быть правильно понятым. Поэтому начну издалека. Иногда нам дают понять, а то чуть ли не в глаза говорят: и чего вам, пенсионерам, надо, получайте вы ежемесячно свою пенсию, в кино ходите, телевизор смотрите, жизнью наслаждайтесь, не учите нас жить. Не скрою, есть среди нас, ветеранов, и такие, которые обожают только поучать, считая свои порой весьма сомнительные сентенции чуть ли не истиной в последней инстанции. Наверное, этим и объясняется, что молодежь так раздраженно реагирует. Проще всего, конечно, обидеться: мол, и черт с, ними, поживете с мое, понабиваете себе шишек, тогда пожалеете... Не могу, не хочу обижаться, не имею права! Обязан я достучаться в их сердца, хотя и понимаю, что звучит эти фраза уж больно пышно. Да не в словах, в конце концов, дело. Ведь я же, как и они, постоянно думаю: о внуках своих, как им жить придется и придется ли, о государстве нашем думаю, о том, как революцию защищали и что потом было...

Наверное, кто-то удивится, что человек, сбивший четыре самолета да и на земле пулеметным огнем многих лишивший жизни, заявляет, положа руку на сердце: считал всегда и сейчас считаю, что самое страшное на земле - это война, самое страшное, что может совершить человек, - это убивать себе подобных. Нельзя допустить такого. Вот это и есть вторая причина, по которой я взялся за эти воспоминания. Может быть, я не все очень внятно объяснил, но - уж как умею.

Много думал, как построить эти мемуары? Как свое жизнеописание, этакую гладкую повесть с цитатами из Большой Советской Энциклопедии, по примеру многих уже вышедших? Нет, решил, это не дело - плодить макулатуру. Уж пусть все будет, как напишется, как вспомнится, как получится. Правда гладенькой не бывает. Я же взялся писать именно так - по правде. Поэтому, надеюсь, простит меня читатель, если где-то повторюсь, а где-то что-то пропущу, ведь и память может подвести.

Признаюсь, что прежде чем взяться за рукопись, много готовился. Перезванивался, переписывался с однополчанами, уточнял факты, фамилии, не раз и не два перепроверял самого себя. Советовался со многими. Советы выслушивал внимательно, но далеко не всем следовал.