Выход (СИ)

[Присвоение звания внутреннего пользования] [Вам присвоено звание «Наблюдатель»][Ограничения звания «Наблюдатель»: Наблюдателю запрещено уничтожать разумных существ и организмы созданные для проведения внутреннего эксперимента] [Привилегия звания «Наблюдатель»: Условное бессмертие]

[Дополнительная личная награда: Напоминание об одноразовом навыке «Власть души»] [НАПОМИНАНИЕ!!!]

[Боевой ранг повышен: +31] [Выносливость повышена: …]

Все важные послания творцов сразу растворялись в воздухе сразу после прочтения, а от увеличившихся характеристик самосовершенствования я просто мысленно отмахнулся…, но вот крупная надпись «напоминание», не пожелала никуда пропадать. Ушла в сторону, чтобы сильно не мешать зрению, но осталась висеть где-то справа, словно большая дырка на рукаве рубахи, постоянно цепляя глаз своим наличием. А заодно создавая внутри меня сильную злость на творцов, щедро давших мне какую-то весомую награду… заранее зная что я не смогу ею воспользоваться без системы и повторного пробуждения. А теперь еще суют эту надпись прямо в лицо, будто бы упрекая в том, что посмел позабыть о чем-то настолько важном.

Так и пришлось, чтобы убрать эту мелкую помеху с глаз, пожелать узнать что же это за «власть души». Ну а когда перед лицом появилось немалое количество строк с подробным объяснением сути непонятного навыка, мне пришлось прочесть его трижды чтобы понять сложные слова, а потом осознать написанное. Ну а когда наконец-то все стало ясно… повалился на спину и, скатываясь вниз с бархана, залился громким безудержным смехом. Хохотал, плакал, размазывал налипший на руки песок по мокрому лицу, кричал, проклинал творцов и снова рыдал, наверное впервые за последний год выплескивая из себя острые осколки безумия и камни копившихся долгое время чувств, неподъемным грузом осевших в мутных глубинах моей изорванной души. Ну а когда я исчерпал себя до самого дна, словно глубокую чарку крепленого горя, просто замер недвижимо, не желая ничего делать и безразлично глядя в слепящие полуденные небеса. Да, подарок творцов был очень весомым и они смогли им меня подкупить, надолго отбив этим желание им как-то вредить, но… во мне не осталось сил даже для радости. Хотелось просто лежать и ничего не делать, хотя бы одну или две сотни лет из своего еще не обретенного бессмертия.

— Ты там как…? — донесся до меня знакомый голос откуда-то слева. Нехотя повернув голову, я увидел осторожно подбирающегося ко мне Акурая. И судя по его огромному обнаженному мечу, он явно подумывал о моей слабости после боя и неплохой возможности избавиться от опасного белого безумца.

— Даже не надейся. Теперь меня будет еще сложнее убить чем раньше. Так что и не пытайся. Не оставляй свой народ без сильного защитника. Я скоро стану святым, поэтому более не смогу спасать вас от бедствий, чтобы не умереть от гнева творцов. А если не будешь мне молиться, то приду и отпорю тебя, как непослушного ребенка — поняв что легкого боя точно не случится, здоровяк безразлично пожал плечами и, будто бы не желав меня только что убить, сунул свой меч в ножны и сел рядом. После чего мы уже вместе принялись молча смотреть в даль, думая при этом каждый о чем-то своем. И лишь когда светило спряталась за огромной тушей мертвого поводыря и ужасная жара слегка отступила, я, не поворачиваясь к своему спутнику, спросил как тот ухитрился выжить и куда потом делись все монстры.

— Просто сбежал. Залезли обратно в песок — пожав плечами, как всегда немногословно ответил страж семьи халифа, а затем, все же решив успокоить свое любопытство, задал встречный вопрос — Чего смеялся?

— Да так… просто творцы сделали мне небольшой подарок… из-за которого я точно не буду помогать вашим народам. Они хорошо знали чем можно меня подкупить… вот и рассмеялся от радости — пояснил я и, не мучая собеседника необходимостью опять спрашивать, добавил еще пару слов — До следующего бедствия ровно сто лет. Так и передай своему правителю. Пусть готовится… лично идти в бой и умирать за свой народ. Других желающих спасти вас больше не будет — закончив свою мысль, я нехотя поднялся на ноги, бросил последний взгляд на поверженную тварь и пошел прочь из этой проклятой, слишком жаркой пустыни. У меня появилось несколько важных дел и одна очень веская причина жить. Причина, ради которой я был готов отказаться от мести творцам и обречь себя даже на бессмертие.

Эпилог (Спустя примерно пятнадцать лет)