Выход силой

— Я сейчас, — буркнул он, со скрипом сбривая неопрятную бородку, но оставив неуставные усы найденной там же туповатой бритвой, когда дверь приоткрылась и в щели появился любопытный девичий глаз: слава всевышнему, он уже успел обмотать бедра полотенцем.

— Там ужин принесли, — сообщил глаз и скрылся.

Игорь придирчиво осмотрел в зеркальце свою свежевыбритую физиономию и решил, что выглядит вполне прилично. И пахнет — неведомые доброхоты оставили рядом с бритвой флакон с ядовито-зеленой жидкостью. Полустертая этикетка обещала одеколон «Шипр».

Постояв немного перед дверью, молодой человек набрался смелости и шагнул в пряный полумрак спальни.

— Я у тебя первая была? — Девушка лежала рядом с парившим где-то в небесах парнем и осторожно водила тонким пальчиком по его голой груди.

— Ты что! — вяло запротестовал он, чувствуя, что вот-вот провалится в сон: никогда еще он не был так опустошен и обессилен.

— Первая-первая, — тихо засмеялась своим волшебным серебряным смехом девушка. — Я же в таких делах опытная — вижу. Вернее, чувствую.

— Давно?

— Что давно? — удивилась она.

— Давно ты здесь?

— Уже давно, — вздохнула она и села на постели, уже не стесняясь своей наготы. — Порой кажется, что целую вечность…

— Откуда ты родом?

— Какая разница? Это далеко отсюда. Очень далеко. Не вернуться.

— А как попала сюда?

— Продали, — просто ответила она.

Его ошеломленный взгляд она выдержала легко — только глаза ее, огромные и прекрасные, заблестели еще больше.

— Продали, как вещь. Мы, женщины, и есть вещи. Игрушки для мужчин.

— Кто тебе это? Откуда?

Игорь искал слова; спать снова расхотелось. Да, пусть он и сам только что купил эту девушку, купил ее тело, но… Отчего-то показалось ему вдруг страшно несправедливым все, что с ней происходит. Так ему оказалось с ней хорошо, такую благодарность к этому хрупкому созданию он почувствовал, что теперь думать, как ею пользуются другие, было тяжело, неприятно.

— Ты не игрушка! Не для меня… Сволочи те, кто такое говорят! — запротестовал он.

— Мои родители так говорили. Меня и сестер так воспитывали. — Она слабо улыбнулась, но в уголке глаза собрались росинки; прорвавшись, сбежала слеза.

— Расскажи, — потребовал юноша.

И она рассказала.

Как жила на отдаленной небогатой станции в большой «семье», как ее с детства готовили стать жрицей любви, как исчезали навсегда старшие девочки, когда им исполнялось пятнадцать, и неведомо откуда появлялись крохи-несмышленыши, еще даже не умевшие говорить… Игорь слушал эту горькую исповедь и только сжимал и разжимал в бессильной злобе кулаки.

— Я тебя уведу отсюда, — пообещал он, когда Инга завершила историю своей недолгой жизни.

— Ты так богат? — улыбнулась она сквозь слезы, дрожащие на длинных ресницах.

— Разве это важно? — нахмурился Игорь.

— За меня заплачены немалые деньги, и хозяин не отпустит меня так просто, — вздохнула она.

— Этот прилизанный слизняк внизу? Да я его…

— Хвастунишка… — Узкая девичья ладошка погладила Игорев бицепс. — Пьеро не хозяин, он такой же работник, как и я. И он тоже отрабатывает долг. И все остальные девчонки, и Степан-коридорный. Мы все заложники. И вырваться просто так отсюда нельзя. Не дразни меня, в моем положении вредно мечтать. Давай больше не будем об этом. У нас так мало времени…

— Все равно ты здесь не останешься, — упрямо сказал Игорь, уступая ласке и опускаясь на смятые простыни. — Обещаю.

— Ты спасешь меня от дракона? — Инга засмеялась серебряным колокольчиком, и Игорь закрыл глаза.

По коридору словно пронесся ураган, — они не стали отвлекаться, — но еще через несколько минут в дверь загрохотали чьи-то кулаки.

— Открывай! Открывай сейчас же!

Игорь метнулся к автомату, вспомнил, что тот не заряжен, попытался вспомнить, куда дел шпагу, но комната уже заполнялась людьми. Его грубо схватили за руки, ударили по лицу…

— Кто таков? — Голого, избитого, крепко держа за руки и плечи, его поставили перед облаченным в черную форму громилой с угрюмой харей, на которой было столько шрамов, что казалось, будто она вся сшита из лоскутов.

— Фальшивыми платит, сволочь! — ввинтился сбоку давешний Пьеро, сжимая в кулачке Игоревы патроны. — Мошенник!

Угрюмый отодвинул человечка, будто лишнюю вещь, и повторил вопрос:

— Кто такой? Откуда прибыл?

— Пошел ты, — улыбнулся Игорь разбитым ртом. Если на Первомайской не все знают, что есть на свете Черкизон, то и в Черкизоне не каждому надо знать, что существует Первомайская. Отправят экспедицию за рабами — отобьется ли Батя и его дружина?

— Расскажешь…

Скроенный повернулся, словно собираясь уйти, но вместо этого резко крутанулся на пятке и вломил Князеву ногой под дых. Игоря скрутила в узел чудовищная боль. В голове будто взорвался черный шар, и Игорь полетел во тьму…

* * *

Ключ загрохотал в замке железной двери с глазком. Князев очутился на пороге тесного вонючего помещения, заставленного трехъярусными полками. На них сидели и лежали люди — много людей. В воздухе пластами висел сизый дым — многие из сидящих курили, хотя и без того дышать в помещении было нечем: у старшины запершило в горле, будто кошки изнутри когтями драли.