Выход в свет. Внешние связи (СИ)

Я нерешительно посмотрела на декана, но тот молчал, потирая нос. Отказаться или нет? Зачем оно мне, мое будущее или прошлое? Чтобы узнать, когда меня поймают на вранье с висоратством?

Мужчины правы, каждый по-своему, отказавшись опробовать око. Как говорят, меньше знаешь — крепче спишь. Не хочу заработать фобию из-за того, что увижу, ведь, по словам профессора, картинки будущего не изменить.

— Возможно, вы увидите мгновения прошлого, закрытые памятью по определенным причинам, — предположил Альрик.

Неубедительный довод. Мне достаточно имеющихся в заначке скверных моментов, чтобы никогда не возвращаться воспоминаниями в детство и юность. Однако в прошлом, среди барахла неприятностей, осталась мама… Место, где мы жили… Сны с запахами и звуками…

Сердце забилось сильнее. Я могу увидеть маму: ее лицо, фигуру! Вспомню нежность её рук, услышу её голос.

— Это гипноз?

— Если принять за основу внушение, то его техника неизвестна, поскольку игнорирует возможности дефенсоров, - сказал профессор.

— Но ведь считается, что человек — творец своей судьбы. Не факт, что видения будущего произойдут в действительности. На свете полно случайностей, и я могу погибнуть под колесами машины, выйдя сегодня за ворота.

— Те вехи, которые вам откроются, — неприкосновенны, однако добираться до них вы можете различными путями. К примеру, завтрашний прием неизбежен, хотя вы имеете право провести по-разному время до его начала.

— Я не поеду в Дом правительства, и судьба изменит свой ход, — заявила упрямо, взглянув мельком на декана. Простите, Генрих Генрихович, за утаивание правды и фарс с отработкой прогула.

— Неужели рискнете? — поднял бровь Альрик.

Вздохнув, я уставилась в окно. Конечно же, никуда не денусь и отправлюсь в светское общество с Петей, чтобы не сойти с ума из-за нарушения долгового обязательства.

Попробовать или нет? — погладила сферу. На одной чаше весов нагромоздились лица и воспоминания: отец, житие у тетки, интернат, перебежки по ВУЗам. На другой чаше остался скудный мамин образ.

Что ждет меня в будущем? Провал на приеме, обнародование грязной тайны невисоратки, скандал вокруг отца и моя погибель. Мэл, сделавший карьеру политика и связавший судьбу с породистой девицей из высшего общества.

К черту Мэла! Я увижу маму.

Очевидно, колебания отразились на моем лице, потому что профессор поспешил заверить:

— Эва Карловна, мы ни в коем случае не принуждаем запускать око, но знайте — второго случая вам не представится.

Отказаться или принять предложение, чтобы увидеть безрадостное прошлое и не менее оптимистичное будущее? Чтобы увидеть маму.

Они не настаивают, они предлагают. Не хочешь — дело твое, но потом не кусай локти, — предупредили прямым текстом. Пожалею ли я, выйдя из кабинета, что не согласилась?

Решившись, вставила стелу в дыру на полюсе глобуса. Та пошла туго.

— Самостоятельно, — добавил Альрик. На его виске билась жилка. — Здесь мы вам не помощники.

Пришлось давить на рукоятку, пока пятигранная стела не погрузилась, застряв наполовину.

— Хорошо, — сказал профессор, с трудом сдерживая возбуждение. — Сцепление произошло. Попробуйте раскрутить.

Приложив усилие, я надавила. Стела не сдвинулась.

— Еще раз! — воскликнул Альрик азартно. — Сильнее!

Я послушалась его совета, и рычаг утонул по рукоятку. Неторопливо разгоняясь, он упруго погружался и выпрыгивал из недр шара.

— Значительная инертность среды, — пробормотал декан.

— Не отпускайте руку, Эва Карловна! — напомнил профессор. — Удерживайте!

С каждым новым утапливанием рукоятка ходила все быстрее и легче, и вдруг шар провернулся вдоль оси. Медленно, а затем всё быстрее и быстрее, он стал раскручиваться, пока не завертелся, расплываясь алой сеткой вен.

Как заколдованная, уставилась я на растекающееся перед глазами красное зарево и погружалась, утопала в нем. Пропали из виду Альрик и Стопятнадцатый, пропал кабинет. Меня затягивало, засасывало, растворяло в разлившемся океане.

Бабочка на руке. Ничем не примечательная, коричневая, с незатейливым рисунком на крыльях. Открывает и складывает. Почему-то решила передохнуть именно так.

Пустой автобус и я на холодном кожаном сиденье у окна. Три ряда колючей проволоки, будка, шлагбаум. Рослый мужчина в пятнистой одежде удерживает ужасного пса, готового сорваться с привязи. Животное заходится в лае, с клыков капает слюна, а глаза налились краснотой. И гавкает собака на меня.