Выход в свет. Внешние связи (СИ)

— Какой засос? — ринулась я к раковине. — Сама подумай, откуда?

Зеркало беспристрастно показало небольшое потемнение на коже, ноющее при касании.

— Не умеешь обманывать, — констатировала Аффа. — Не хочешь — не говори, итак ясно. Хорошо хоть целуется?

— Хорошо, — признала я, смущаясь.

— А ревнивый какой! Уж и песенку нельзя спеть без его разрешения, сразу в драку полез, — сказала девушка, когда мы вернулись в швабровку. — Но зачастую ревность только хуже делает. Слушай, а как тебе район? А Севолод как? Не хуже нашего Альрика, правда?

— Откуда мне знать, хуже или нет, — махнула я рукой. — Главное, жива и больше не полезу в авантюры.

— А если твой Мелёшин опять надумает подраться с кем-нибудь?

— Его печаль, — пожала я плечами, а сердце предательски ёкнуло. — Пусть сам выпутывается. Мне хватило вчерашнего.

— Слушай, а Тёма-то каков! Первый начал драться нечестно, надев перчатку, — поделилась впечатлением Аффа, — а Мелёшин ответил тем, что умел.

— Оправдываешь его, что ли? — удивилась я. — Как думаешь, кто эту драку затеял? Стопудово не Тёма.

— Ладно, оба хороши, — заключила девушка. — У меня до сих пор зубастые обезьяны стоят перед глазами. При случае упроси Мелёшина, пусть сводит в иллюзион. Там новая программа, охрипнешь и устанешь визжать от страха.

— Нет уж. Достаточно развлечений.

— Не жалеешь, что согласилась ехать к Севолоду? — спросила соседка, уходя. — Может, стоило в больницу?

— Аф, я сейчас стою перед тобой? Стою. Если бы отправилась в больницу, до сих пор лежала бы на койке, а потом еще две недели провалялась и вдобавок заболела. Так куда стоило ехать?

— Что сделано, того не изменить, — заключила девушка. — Мелёшин, наверное, схлопотал долг за случайное попадание.

— Нет, наоборот, простил мой.

— Что-то я не поняла, — прикрыла дверь Аффа, так и не выйдя в коридор. — Он тебя чуть не укокошил, а потом великодушно простил тебе же твой долг?

— Примерно так.

— Ну, ты даешь, Эвка, — простонала она и постучала по моему лбу. — Ты хуже, чем простая. Мелёшин должен валяться у тебя в ногах, потому что не завели дело, а вместо этого с барского плеча прощает долги. Опять вывернулся, сел тебе на шею и погоняет. Обязательно прочищу ему мозги при встрече.

— Никто никому не садился на шею, — буркнула я, недовольная критикой и тем, что меня ткнули носом в бесхарактерность. А ведь я только-только начала жить по новому фасону. — Сама с ним поговорю.

— Давай, — согласилась Аффа. — На всякий случай прощупаю почву в другом направлении.

— В каком?

— Не волнуйся, — уверила она. — Иди, учи билеты.

7.1

На следующее утро я позволила себе выспаться. Спешить-то некуда. Чудодейственные лекарственные препараты помогли, и от вчерашней хвори не осталось и следа, однако для упрочения позиций здорового горла не мешало прихватить таблеточки в институт.

Лежа в кровати, я потягивалась и зевала, бездумно пялясь в потолок и радуясь началу нового дня. Уж не припомню, когда мой организм пробуждался в радужном настроении.

Не сочувствуйте тому, кто жалуется на серость будней и бытовую трясину, засосавшую с головой. Бедняга не подозревает о своем счастье, ведь ему удалось сохранить цвет волос, не поседев раньше времени от головокружительных похождений, и не заработать нервный тик с заиканием благодаря рискованным развлечениям. На его месте я бы прыгала до потолка от радости, не прочь утонуть в болоте повседневности.

Впредь буду стремиться к размеренности и упорядоченности и приучусь видеть хорошее в каждом прожитом миге. Проза жизни потечет равномерно и по распорядку, скучно и пресно. То, что надо. И все же сухую корочку предстоящего будничного дня скрашивало одно немаловажное обстоятельство — Мелёшин. Как бы здравый смысл не убеждал меня в том, что стоит урезать наше общение, и какие бы разумные доводы не приводил, на задворках засело волнующее воспоминание — лицо Мэла, любующегося мной.

Я и не думала, что кто-то может мной восхищаться и нашептывать на ушко нескромности, будоража откровенными намеками. Вернее, совершенно не предполагала, что этим кем-нибудь окажется столичный принц, разбалованный вниманием и получающий желаемое по щелчку пальцев. И, похоже, Мелёшин отдавался влечению с не меньшим пылом, чем я. И теперь, бороздя взглядом по трещинкам на потолке, со стыдом и смущением признала, что мне снова хочется увидеть обжигающий шквал в глазах Мэла.

Нужно вырвать с корнем непотребные мысли, лишающие душевного равновесия, а заодно доказать, что я не тряпка, коей меня обозвала Аффа. Для начала следует поговорить с Мелёшиным и выбрать правильное направление беседы.

Собираясь в институт, я думала о том, что скажу, и даже прорепетировала перед зеркалом, пока чистила зубы. "Мэл!" — начну разговор. Нет, не так. "Мелёшин!" Теперь гораздо лучше.

"Мелёшин, — сообщу официально. — То, что нас тянет друг к другу, не означает ничего серьезного. Просто гормоны проснулись не к месту. Гормоны перебесятся, а что останется? Сплошное разочарование. Зачем затевать сыр-бор, рискуя завалить сессию не вовремя разбуженным тестостероном?".