Выход в свет. Внешние связи (СИ)

— О! — удивилась девица. — А чем увлекаетесь?

— Учусь.

— Здорово! А где, если не секрет? Я вот в прошлом году ходила на бальные танцы, пока ногу не потянула.

— Учусь в институте, — огрызнулась я и отвернулась в окно.

— Ну, да. Понятно, — разочарованно отозвалась девушка и, посчитав, что других тем для разговора нет, обратилась к Мелёшину: — Егорчик, поедешь в воскресенье на гонки по северной трассе? Будет пятьсот кэмэ.

— Не знаю, — пожал он плечами в оконном отражении и посмотрел на меня.

— Соберутся все наши, — продолжила зудеть как комар девица. — Маруську не узнаешь: сделала новую стрижку и выкрасилась в розовый, представляешь? Выражает протест предкам, заславшим её в лицей. Я, говорит, против тюремных санкций и за свободу самовыражения. Она теперь встречается с Филом, тоже из чувства протеста, представляешь? Фил же… имеет привод в отделение, — понизила голос девушка и вздохнула мечтательно. — Противоречивый и мужественный. Бунтует против отца, тот обрезал кредиты по счетам. Они оба такие характерные! Революционеры!

Не сдержавшись, я фыркнула и сделала вид, что закашлялась. Тоже мне движение сопротивления. Не транжирили бы папашкины деньги, глядишь, не потребовалось бы лезть на баррикады.

— Лялечка перешла на новинки — продолжила девушка. — Катает себя исключительно на них.

— Неужели за руль села? — хмыкнул Мэл, и его собеседница рассмеялась.

— Куда ей? Коллекционирует парней с последними моделями, но на каждой гулянке обвиняет тебя в вашем расставании.

Танк дернулся, прибавив скорости. Я считала мелькающие фонари и кусала губы.

— Ей нужно меньше пить и не трепать языком, — сказало грубо Мелёшинское отражение и, взглянув мою сторону, сменило разговор: — Мира, чем сейчас занимаешься?

— Ой, учусь кататься на горных лыжах, а на прошлой неделе удалось распечатать папулю на зимний курорт. А вы, Эва, любите горные лыжи?

— Я учусь. В институте, — отчеканила, не оборачиваясь.

Девушка примолкла, но ненадолго. Язык у нее оказался без костей, и она без всякой задней мысли растрепывала подробности знакомства с Мэлом, потому что не воспринимала меня в каком-то особом ракурсе. Или потому что Мелешин не посчитал нужным сообщить. Вот и всё.

Из откровений Миры я сделала выводы, что девица культурно развивается, посещая легальные и нелегальные развлечения для золотой молодежи, несмотря на наличие строгих родителей, и что Мелёшин тоже завсегдатай шумных сборищ для избранных и ведет бурную вечерне-ночную жизнь.

Интересно, пожалел ли он, что прихватил девицу с собой? Я смотрела в окно и не могла разглядеть выражение лица Мэла. И зачем он вообще посадил девушку в машину? Если она каким-то образом попала на лесную опушку, пусть бы выбиралась самостоятельно из глуши, а не приклеивалась к разным парням.

Вскоре замелькала знакомая ограда института, и Мелёшин лихо завернул на стоянку. Обувшись в мокрые сапоги, я замоталась в шарф и схватила сумку. Мэл оперативно выскочил из машины и очутился внизу, страхуя вытянутыми руками.

— Не стоит, — ответила я холодно, но Мелёшин не послушался, стянув меня за талию.

— Провожу тебя.

— Нет, — отрезала я и побрела, чувствуя, как мерзопакостно ногам в мокрой обуви, и шарф неприятно холодит шею.

— Егорчик, мы едем? — высунулась из дверцы девушка.

— Подожди, — отмахнулся Мэл и взял меня за локоть.

— Не надо, — вырвала я руку. — Катись отсюда. Сама дойду.

— Я провожу, — не менее настырно ответил он, схватив мою сумку.

— Мелёшин, не стоит препираться. Ты упрямый, я тоже. Хочешь меня заморозить?

— Пойдем, — направился он к калитке.

— Говорю же, дойду сама. Не заставляй ждать свою… близкую подругу.

— Она говорила много лишнего, не обращай внимания, — сказал Мэл виновато. — Напросилась подвезти. Зря я согласился.

— Не оправдывайся. Всё в порядке, — уверила я нарочито спокойно. Толкнуть, что ли, его в сугроб?

— Все-таки ты ненормальная. Зачем тебя понесло в лес?

— Я ненормальная? — воскликнула с горячностью. — Помнишь, ты сказал, что не причинишь мне боль?

— Если имеешь в виду… ну, когда я ударил тебя в лесу по… — замялся он.

— Дурак ты, Мелёшин. За сегодняшний вечер сделал больно раз десять, — увидев испуг в его глазах, приложила мокрую варежку к сердцу. — Вот здесь болит. Не переставая. И знаешь что? Твой цитрус мне не понравился. Можешь хоть сейчас позвонить Пете, на здоровье. Просто не жалеешь меня прежде всего. Добиваешься каких-то своих целей, ступая по головам, по ногам, по трупам, но какой ценой?

— Ты замерзнешь, — сказал он, растерянный тирадой.

— Не могу понять, чего хочешь от меня, Мелёшин, и какие между нами отношения. Определись, пожалуйста, и отдай сумку, у меня ноги застыли.

— Егорчик, когда поедем? — крикнула нетерпеливо девушка, опять высунувшись из машины. — Давай заскочим по пути в "Вулкано". Там сегодня отличный танцинг.

— Слышал? — кивнула я в сторону танка. — Как ты мог забыть? У тебя следующим пунктом стоят танцульки, а мне нужно срочно сушить шмотки и греться в душе. Я же недолеченная, зато здорово развлеклась и наелась снега.

— Эва, зачем ты так? — отозвался тоскливо Мэл.