Выход воспрещен

На этот раз, ради разнообразия, внутренняя Галя пробила мне возврат не в больничку, а в куда лучшее место, называемое практически родной камерой лаборатории. Белые стены, потолок, капельница, утешительное помигивание лампочки, означающей что общий ограничитель включен, сносное состояние организма… трусы. Последнее было просто замечательным открытием. Самочувствие? Отвратное, но не более.

— Изотов? — осведомился динамик под потолком голосом моей исследовательницы-надзирательницы.

— Я за него? — с такими же полувопросительными интонациями ответил я, продолжая радоваться трусам.

— Ты как, Вить?

— Хочу курить. И есть. И кофе.

— Подожди немного, сама всё принесу.

Почти не обманула, сама. Только с двумя лаборантами. Один пёр поднос с едой, а второй новый КАПНИМ, к которому я сейчас испытывал сложные и противоречивые чувства, на которые получилось легко положить мужской половой член, ибо еду надо было съесть до того, как остынет кофе. Рисовая каша, яичный салат, большущий шмат приготовленной на пару рыбы… нормальная больничная еда. Запеканку бы еще с творогом, но в столовой их, видимо, нет. Вряд ли её сожрал несун подноса.

Нина Валерьевна золото, хоть и местами. Чувство такта женщине хватило не только на моё пожрать, но она даже дала мне возможность выкурить пару сигарет с кофе вприхлебку, а только затем начала свое ментальное изнасилование. На сам инцидент с моим похищением товарищу Молоко было просто капитально накласть, зато всё, связанное с моими способностями, нюансами их применения, эмоциями, ощущениями… это да. Тут она меня трепала как такса, добравшаяся в гостях до любимой декоративной крысы хозяев. Попытки притвориться мертвым ничего не давали.

Стоило мне заикнуться, что хочу домой, как ученая выкатила здоровенную фигу — никаких наружу, пока не приду в себя и не пройду несколько десятков тестов, потому что нововыявленные способности требуют крайне внимательного изучения.

— Никакой «ружи», Изотов, — качала женщина головой, — Какая «ружа»? Ты о чем? Две… две способности! Ты общую синергию себе представляешь? А возможные постэффекты? Я… я! …впервые слышу о силовой способности, зависящей… вот от чего она зависит? Психосоматика? Контакт открытой кожи с воздухом? Вообще непонятно! А эта твоя слизь…

— Да нет у меня никакой слизи! — попробовал отбрехаться я, смутно помня лишь то, что когда рвался из старого экзоскелета, то был покрыт чем-то, похожим на пот.

— Есть-есть! — махала на меня короткопалой ручкой товарищ Молоко, — Я уже видела. Ты её генерировал в незначительных количествах ранее. Сейчас хоть исследовать получится…

— А?! — «слегка» удивился я откровению от белохалатницы.

— Рот закрой, муха залетит! Лежи и спи, понял? Вечером к тебе товарищ майор обещала зайти.

— Сигареты хоть оставьте…, — пробурчал я, смирившись с реальностью и предвкушая, как буду говниться на вышестоящее начальство.

Сигареты мне оставили.

Думалось в одиночестве куда лучше. В основном на тему жизни. Кто я? Зачем я? Что делать дальше? Это же, по сути, чужой мир. Как бы я в своем старом не тосковал по качественной докторской колбасе, мне, как и любому русскому после перестройки, очень даже свойственно желать от жизни благ. Пусть даже небольших. Свой домик на берегу пруда, удаленную работу оттуда, версию Янлинь, которая будет спать только со мной и обожать делать чебуреки. Личный автомобиль. Коллекцию удочек. Маленькую деревянную лодку. Ерунда же, в общем? Ничего особенного?

Но что-то перспективы какие-то туманные. У меня не жизнь, а боевик какой-то. То преступника играть-недоиграть, то похищение, то… перечислять можно долго. И это еще хорошо, что я типа Избранный, поэтому мне особо мозги пропагандой не мылят, государство выделило психологов, убедительно доказавших вышестоящим, что добра это не принесет. Только вот как жить такую жизнь? Чего хотеть? К чему стремиться? Ну вот задержал я американцев, нехило поимев их в мозги. Так они даже нам не достались, их Китай схарчил. Ладно, пустые размышления. Придёт товарищ майор, я у неё проясню ситуацию.

И она пришла. Свеженькая как огурчик, несмотря на поздний вечер. Ну и хмурая заодно, как сова, которой этот огурец в жопу затолкали, чего уж там. Гм, мне надо прекращать так шутить даже в мыслях, но не могу остановиться, когда вижу великолепный стан Неллы Аркадьевны Окалины. Она просто гром-женщина, буквально ходячий памятник, от неё бы арийские расисты кончали до сердечного приступа, но вот смотрю и вспоминаю «кусты» у Юльки. Представляю, что там, под всем этим фасадом, выросло к 35-37 годам, и у меня просто заклин на этом происходит. Приходится постоянно шутить в голове, что выливается в ненадлежащее отношение на слуху. А куда деваться?!

Здоровенное кресло, что принесла с собой небрежно в одной руке товарищ Окалина, с грохотом опустилось на плитки, а следом, почти без промедления, испытало на себе тяжесть бывшей носительницы, попутно захватившей мою пепельницу в свое единоличное владение.