Выход воспрещен

Ну и что в итоге? Та изначально слегка испуганная мной девица, что грызла в гостиной гранит науки и прятала пятки под задницу, и оказалась местной мастерицей на все руки. Контактный кинезис материи, слабенький, правда, но какие её годы? Не адаптантка же, разовьется.

Глядя, как сопят три девицы над работающей с моей курткой четвертой, я её очень сильно пожалел. Но молча. Такая способность — золотой билет в спокойное сытое будущее, а еще повод для зависти и лицемерия всех окружающим. А окружать будут плотно, льстить, эксплуатировать, совать своих подруг, выбивая за знакомство себе привилегии. Наблюдая, как закрываются разрывы ткани и кожи под ладонями девушки, я молча начал копаться в своих баулах. И даже нашёл, что искал.

— Вот, — сунул я в руке растерянно моргающей мастерице пакет с килограммом картофеля, парой пачек аскорбинок и нераспечатанным пакетом чая, — Это тебе.

— Да мне это ничего не стоило! — попыталась пробубнить девушка.

— Любой труд должен быть если не оплачен, то вознагражден, — возразил я, наполовину отвернувшись, — Ты меня сильно выручила, я отплатил по совести. Спасибо тебе.

Взгляды девчонок, наблюдавших эту короткую сценку, стали не очень-то и хорошими. Ежу понятно, навыками этой девушки вся общага пользуется. Бесплатно? Да хрен с ним, что бесплатно. Погано, что уже с чувством святой уверенности, что именно так и должно быть.

— Бери-бери, — пугательно улыбнулся я, намекая присутствующим, что аудиенция закончена, — Будущая копуша!

А вот теперь лица у троицы исказились всерьез. Зависть, она такая. Да плевать. Не родись красивой, а родись копушей! Пахать в КПХ придётся всю жизнь, но там тебя никому не позволят считать уникальной «лопатой». Считаться с тобой будут все, от октябрёнка до министров народного хозяйства.

К этому времени как раз одуплился Паша. Мой вопрос по поводу Коморской улицы, которой меня стращала майор Окалина, ему не понравился сильно. Настолько, что он, даже ослабевший после своей трансформации и осоловевший от сытного ужина, всё равно разразился лекцией.

— Районов, Вить, в Стакомске пять, — говорил он, сёрбая горячим чаем, — В Первом живут лучшие из лучших, отличники, с самыми полезными комбинациями. Элита? Нет, не элита. …ну да, элита, но ты так не говори. Нигде. В общем, самая перспективная молодежь Союза там. Район номер два и три для адаптантов. Для нормальных, Изотов, это очень важный нюанс! Те, кому государство одобрило адаптацию, выделило артефакт. Старые во Втором, молодые в Третьем. Понятно? Четвертый, он для всех нормальных, но… слишком сильно изменившихся внешне. Большие, маленькие, с шерстью, с крыльями даже есть, вроде. В общем, те, кому нужны специальные условия или что-то такое, но, при этом, с психикой полный порядок. Ясно?

— То есть, Пятый район это…, — начал я, тут же будучи перебитым.

— Да, Пятая нога, Отстойник. Самый большой по процентному содержанию неосапов, смекаешь? Тут живут и учатся самые… малоперспективные. И еще «дикие» адаптанты. Пара-тройка ВУЗ-ов, несколько общаг и… Коморская.

— Дай догадаюсь, — кисло проговорил я, — Это для самых-самых?

— Для самых-самых, — уныло кивнул Паша, — Самее некуда. Закрытая улица с магазинами, спецпропуска, запретная для входа зона, жесткая отчетность на выходах. Считай тюрьма мягкого содержания.

— И почему ты еще не там? — безжалостно спросил я.

Паша ответил не сразу. Позыркал на меня сначала, посжимал-поразжимал кулаки, а затем с неохотой выдавил:

— Потому что. Самоконтроль у меня дерьмо. Постоянно хочу стать… тем. Уверенным, непрошибаемым. Девчонки сами стелятся, сразу почти. Парней можно парализовать. Тут-то они нормальные, а на Коморской все чокнутые, понимаешь? Там девчонка после того, как я её… ну, ты понял, может и с ума сойти. Или еще чего. Или её парень меня тупо грохнет. Поэтому меня оставили тут, до…

— …расстрела, — поморщился я, вновь давя на Салиновского прямым взглядом, — Ты, дурак, понимаешь, что сожрал свой допинг только из-за страха слегка получить по морде? Что бы они тебе сделали? Нихрена особого! А не появись я, ты бы уже сдох. Отвезли бы тебя к майору, а там к стенке. Как крупный, сука, рогатый скот, которым является твое альтер-эго, усёк?

Смазливый блондинчик молчал, пряча взгляд. Ой не хочет он к стенке, но слишком уж завязан на альтер эго. У того тормозов нет, он своим напором пашину психику тонким слоем размазывает. Как смертельная наркота. Знаешь, что сдохнешь, но тянешь лаврушку в рот. Эх Паша, Паша…

— В общем, делаем так, — вздохнул я, — К лаврушке ты не прикасаешься. Вообще. Никак. Даже если будет угроза жизни. Твой двойник ни грамма не приспособлен к выживанию или решению конфликтов, но если ты не можешь бороться с собственной зависимостью, то спасать я тебя не буду. Помочь — помогу, даже знаю как. Еще — если мы не хотим оказаться на Коморской, то ведем себя просто прекрасно, понял? Я завтра маску забираю, если она нормально получилась, то даже по общаге буду носить, тебе спокойнее будет. Но ты… Ни в зуб ногой, ни в жопу пальцем! Мы договорились?