Выход воспрещен

Вылетевшего из магазина пацана банально некому было останавливать. Нет, сержант пытался поймать его лучом, чистосердечно пытался защитить уже целиком и полностью обезвреженного Шилова от зверского избиения, но юркий и быстрый парень, ни грамма не чинясь, продолжал мудохать бандита и разорителя советских предприятий со скоростью хорошего отбойного молотка. Ногами, руками, головой…

Когда сержант догадался спрыгнуть со стены, а затем, буквально схватив взбесившегося парня сзади в охапку, буквально накачать того своим замедлителем, хулиган, гастролер и «гнилец» Шилов уже представлял из себя очень качественно приготовленную отбивную.

Глава 7 Насилие — это не выход!

— Ой пацаны, как вы не вовремя…, — устало вздохнул я, прислоняясь плечом к стене. На душе было тоскливо, часы показывали 91 единицу социального рейтинга, а жаба радостно душила за траты.

— А ты еще кто…, — угрожающе пробурчал один из зажавших Пашу у этажного тупичка с окном парней, оборачиваясь ко мне. И… ощутимо сбледнул с лица, так как я не просто стоял, а еще и улыбался.

Не от хорошей жизни. Куртка порвана, мозги вдребезги расклеваны нашей доблестной милицией, которая мало того, что ни хрена не сберегла, так еще и за самооборону на меня сильно обиделась. Мол, нельзя бить человека после того, как его обезвредили, невзирая на то, что он хотел тебя прикончить. До? Можно! Только с чувством, толком, расстановкой, без превышения мер самообороны, в жопу еще на прощание поцеловать не забудь… Да идите вы н***й! Он меня чуть не прикончил!!

Так что, я уставший и несчастный, закупившийся по новой, оплакивающий свою модную куртку, прихожу домой, и что вижу? Как четверка парней, каким-то образом вытянувшая Салиновского из нашей комнаты, готовится бить ему морду, а препятствует этому сам Паша, который, несмотря на своё зажатое состояние, злобен, уверен в себе, совершает своим телом угрожающие движения, а заодно и попыхивает полупрозрачными золотыми лучиками, разбивающимися о прямоугольный энергетический щит, удерживаемый одним из пацанов. Если исключить из этого уравнения истощенное донельзя состояние Паши, одетого лишь в домашнее трико, то смотрелось бы вполне грозно.

— Оставьте его, парни. Прошу по-хорошему.

— Чет я не понял, Андрюх, он что, этого защищает? — изумился вихрастый круглолицый парень, удерживающий перед загнанной в тупик жертвой щит.

— Витя, — внезапно подал голос зажатый, — Катись-ка ты нахер! Я сам разберусь! А потом еще раз к Разглядовой загляну!

— Ах ты…, — один из парней аж побелел от злости.

Нагло так, уверенно, агрессивно. Совершенно не соответствуя реальности. А что это значит? А это значит, что Паша сожрал лавровый лист. А бить его пришли, явно зная о его способностях. Вывод? Пришли мстить за бабу. Причем, именно бить, руками и ногами, так как использование атакующих способностей не для самозащиты — это у нас хулиганство и карается.

— Во-первых, — не меняя позы сказал я, — Завали-ка, Паша, табло. Твое мнение никто не спрашивал и оно, твое мнение, никого не интересует с тех пор, как вместо него есть моё. А во-вторых, мужики, охладитесь. Я в физике плюс. Попробуете ему двинуть — положу вас рядком в качестве гражданского ареста. Или что похуже будет, если чудить вздумаете. Сам только из ментовки, со Злыднем подрался.

Моя речёвка никому не понравилась, особенно Паше. Даже больше — не поверили насчет драки. Правильно, конечно, я там просто бил гада, но обидно все равно. Явно вштыренный своей способностью, товарищ Салиновский тут же сосредоточился на мне как на враге номер один. Молча, напряженно. Кажется, мои подозрения о том, что парня под активирующейся способностью превращает в альфа-самца, имеют весьма серьезные обоснования.

А вот нападающие ощутимо скисли. Они сто процентов были обычными неосапами без улучшенной физики, иначе бы мордобой был бы уже уголовкой. А если бить морду просто, то никаких проблем. То есть, если я кого-то из них ударю — будут проблемы куда похлеще, чем разнос за избиение того алкаша, если они приложат меня чем-нибудь из своего — та же история. А вот если физик увидит преступление и решит нежно связать негодяев, не ушибая их, а просто всячески доминируя своими кондициями, то вновь дело выгорает. Такая вот сложная и запутанная история взаимоотношений неосапиантов.

— Всё мне теперь понятно, — сплюнул один из парней на пол, — этому козлу выдали телохрана. Ну и как служится, пёс ты уродливый?

Обидно. Кое кто бы не сдержался и полез, тем самым выпадая из рамок закона.

— Ребята, — задушевно улыбнулся я во всю пасть, чувствуя, как молодые люди испытывают всё больший и больший «восторг» от моей внешности, — Вы немного не поняли. Паша, конечно, тот еще человек-говно, думающий хером, но это не мои проблемы, что он уже надумал и в чем виноват. Я тоже человек-говно. И в данный момент вы покушаетесь на мой парализатор. Мою фенечку. Этого я допустить не могу.