Выход: Запад (ЛП)

Прошло несколько дней, полных ожиданий и несбыточных надежд, дней, которые могли бы оказаться днями скуки и безделья, какими они стали для многих людей, но у Надии появилась идея отправиться на осмотр острова, как будто они были туристами. Саид засмеялся и согласился, и впервые за все время здесь после их прибытия он рассмеялся, и ей стало от этого тепло на душе; и они нагрузились своим добром, будто пешие туристы по дикой природе и отправились в путь по пляжам и далее — вверх в горы, и направо — к крутым спускам, и они решили, что Миконос на самом деле был прекрасным местом, и им стало понятно, почему сюда приезжали люди. Иногда им попадались группы людей потрепанного вида, и Саид и Надия осторожно обходили их стороной, а к вечеру они всегда старались попасть на ночлег в периферию какого-нибудь большого лагеря для переселенцев, которых было здесь много, куда мог попасть кто-угодно, или уйти кто-угодно, как бы ему там ни вздумалось.

Однажды они встретили знакомого Саида, и эта встреча выглядела совершенно невозможным и радостным совпадением, словно два листа, сорванных ураганом с одного дерева, упали один на другой в далекой дали, и Саид ужасно обрадовался. Тот человек сказал, что он занимался нелегальным переходом людей через границы и помог людям покинуть их город, и занимался тем же самым и здесь, потому что знал все выходы и входы. Он согласился помочь Саиду и Надии, и он предложил им помощь за половину обычной цены, и они начали благодарить его, и он взял их платеж и заявил, что доставит их в Швецию завтра утром, но, когда они проснулись, они не смогли его найти. Его не было нигде. Он исчез за ночь. Саид верил ему, и поэтому они остались там на целую неделю, оставаясь на одном и том же месте в том же самом лагере, но больше они его так и не увидели. Надия знала, что их кинули, и подобное здесь происходило довольно часто, и Саид понял тоже, но предпочел какое-то время верить, что с тем человеком что-то случилось, что-то такое, из-за чего тот не смог вернуться, и, когда он — Саид — молился, то молился не только за его благополучное возвращение, но и за его сохранность, пока не почувствовал, что дальнейшие молитвы за того человека будут выглядеть слишком глупыми, и после этого Саид молился только за Надию и отца, в особенности за отца, который не был с ними, хотя и должен был бы быть. Но не было никакой возможности увидеться сейчас с отцом, потому что уже долгое время не оставалось никаких дверей в их городе, необнаруженных повстанцами, и никто из возвращенцев, нарушивших своим бегством их законы, не оставался в живых.

Однажды утром Саид смог одолжить элеткробритву и срезал свою бороду до щетины, каким он был, когда впервые Надия увидела его, и тем же утром он спросил Надию, почему она все так же одета в черную робу, поскольку здесь нет никакой нужды в ней, и она ответила, что не нуждалась в ней и в их городе, когда жила одна до того, как пришли повстанцы, но она выбрала такую одежду, потому что эта роба посылает определенный сигнал, и она все еще хочет, чтобы этот сигнал оставался; он улыбнулся и спросил — сигнал относился и к нему, и она улыбнулась и ответила, что не для тебя, ведь, ты же видел меня совсем без нее.

* * *

Их финансы продолжали таять, и больше половины денег исчезло с тех пор, как они покинули свой город. Им стали больше понятны отчаяние, увиденное ими в лагере, страх в глазах людей от того, что они застрянут здесь навечно, или голод заставит вернуться их через одну из тех дверей, ведущих в нежелательные места, дверей, оставленных без охраны, называемых в лагере мышеловками, но в которые, примирившись с судьбой, некоторые люди, несмотря ни на что, уходили, особенно те, у кого закончились все ресурсы, отправляясь в те же места, откуда пришли, или в неизведанные места, где, как думали они, будет все же лучше, чем здесь.

Саид и Надия решили ограничить свои походы, экономя силы, и, таким образом, уменьшить расходы на еду и питье. Саид купил удочку по гораздо меньшей, чем обычные заоблачные, цене, потому что спиннинг был сломан, и леска управлялась вручную. Он и Надия уходили к морю, вставали на камень, клали хлеб на крючок и пытались поймать рыбу; одинокие — два человека сами по себе — окруженные водой, которую бриз разрезал в мутные холмики, скрывавшие что находилось в глубине; и они рыбачили и рыбачили по очереди, но никто из них не знал, как правильно ловить рыбу, или, может быть, им не везло, и, когда им казалось, что кто-то касался крючка — ничего не выходило наружу, и было похоже на то, что они просто кормили хлебом ненасытную соленую воду.