Выхода нет

– Золотая медаль… – Ларс хихикал, дергая свой ремень на тощем заду, и показывал пальцем на Эшли. – Я, ах-ха, люблю его шутки. Он смешной.

– О, дай мне время, – сказал Эшли. – И ты найдешь меня всецело раздражающим.

Когда фальшивый смех увял, Дарби отметила кое-что еще. Маленькая деталь, но нечто серьезно беспокоящее в поведении похитителя во время смеха. Он выглядел слишком настороженным. Нормальный человек моргает и ослабляет свою защиту. Но не Ларс. Его лицо смеется, но его глаза следят. Он сканирует каждого, зрачки изучают комнату, бесстрастно оценивая обстановку, в то время как он демонстрирует рот, полный острых зубов.

«Это оскаленное, тупое лицо зла», – осознала Дарби.

«Это лицо человека, который украл маленькую девочку из ее дома в Калифорнии».

Освещение заморгало. Приступ холодной темноты. Каждый посмотрел вверх на флюоресцентные лампы, но когда оно снова вернулось и комната опять наполнилась светом, Дарби все еще изучала Ларсово щетинистое лицо.

«Вот против чего я выступаю».

Есть время, глубоко в ночи, когда силы зла заявляют о своей власти. «Ведьмин час», называла его мама Дарби, с немножко глуповатыми колдунскими нотками в голосе.

Три часа ночи.

По общему мнению, это было дьявольским передразниванием Святой Троицы. Подрастая, Дарби уважала эти суеверия, но никогда по-настоящему не верила в них – как может одно время суток быть более злым, чем другое? Но тем не менее, на протяжении своего детства, когда бы она ни просыпалась от кошмаров, с прерывающимся дыханием и кожей, блестящей от пота, она сразу глядела на телефон. И звучит жутко, но времени всегда было около трех часов ночи. Во всех случаях, которые она могла вспомнить.

Время, когда ей приснилось, что ее горло чем-то забилось в кабинете общественных наук седьмого класса, и ее вырвало трехдюймовой личинкой, бледной и раздувшейся, извивающейся на столе?

3.21 ночи.

Время, когда человек преследовал ее по дороге в школу, свистя вслед, и загнал в угол в туалете, создал из руки маленький пистолет и выстрелил ей в затылок?

3.33 ночи.

Время, когда высокий призрак – седоволосая женщина в цветастой юбке и с двухсуставчатыми коленями, сгибающимися в обратную сторону, будто собачьи задние лапы, прошла шатающейся походкой через окно в спальне Дарби, полуплывущая, полуидущая, невесомая и бесплотная, словно подводное создание?

3.00 ночи ровно.

Совпадение, не так ли?

«Ведьмины часы, – говорила ее мать, зажигая одну из своих жасминовых свечей. – Когда демоны наиболее могущественны».

И щелкала крышкой зажигалки «Зиппо» для выразительности – клик!

Здесь и сейчас в зоне отдыха Ванапани было только одиннадцать часов вечера, но Дарби все равно представляла темное сборище в одной комнате с собой, всех их вместе. Нечто ощутимо растекалось в тенях, радостно предвкушая насилие.