Выхода нет

Папа поднимает глаза, и его лицо искажается ужасом. Мгновение он неподвижно стоит на месте, как будто окаменевший, а потом начинает двигаться к дому. Сначала – медленно, а потом – бегом. Но когда добирается до входной двери, в гостиной раздается взрыв, и осколки стекла и горящий мусор дождем сыплются на сад. Мэтти видит, как папа отступает, прикрывая руками лицо, а потом пламя подбирается к самому окну, и тот исчезает из виду.

– Я иду, папочка! – кричит ребенок. – Я уже иду!

* * *

Пустая надувная лодка подпрыгивает на волнах. Мы подходим к ней сбоку и привязываем ее к носу. Наверное, мы в доброй тысяче ярдов[111] от берега. Ни один нормальный человек не проплывет такое расстояние, даже если у него будет достаточно времени.

Рэнсом все еще сканирует горизонт, но все мы уже знаем, что это бесполезно.

В воде никого нет.

Майкл Эсмонд исчез.

Один из членов команды нагибается и поднимает что-то со дна суденышка. Посмотрев, она передает находку Эсмонду. Это карманные часы – золотые, в небольшом красном бархатном мешочке. И их оставили здесь не случайно. Их положили так, чтобы можно было сразу же найти. И теперь я вспоминаю. Это еще одна семейная реликвия Эсмондов, которая передается из поколения в поколение, как и дом. Карманные часы с девизом, выгравированным на польском языке:

«Кровь гуще воды».

Филипп Эсмонд на мгновение закрывает глаза, а потом, прежде чем я успеваю остановить его, взмахивает рукой, и часы, блеснув, взмывают в теплом и сверкающем воздухе.

* * *

Когда на следующее утро, в одиннадцать часов, я открываю дверь ситуационной комнаты, меня встречает хор, исполняющий: «Потому что он такой славный парень»[112]. И это вовсе не значит, что мои сотрудники – бездушные люди; дело было очень жестоким, и они знают это лучше, чем кто-либо другой. Но ведь это и первое большое дело Гислингхэма, в котором он добился успеха. Аккуратной галочки в графе «Раскрыто». Филиппу Эсмонду предъявлено обвинение в попытке помешать отправлению правосудия[113]. Харрисон точно будет вне себя от радости. Пусть подозреваемый почти наверняка мертв. Пусть мы так и не нашли его тело. Сегодня прямо с утра я получил от Рэнсома письмо по электронной почте: «Поиски продолжаются, но не советую вам строить иллюзии. Из-за местных течений они могут продолжаться месяцами. А если он сделал это намеренно, то наверняка привязал к себе какой-то груз. В таких случаях найти их практически невозможно».

Я прочищаю горло, чтобы сказать несколько слов, но меня перебивает Куинн.

– Хотелось бы отметить, – начинает он, пытаясь перекрыть шум, – что сержант в эти последние две недели проделал очень большую работу. И первый блин получился не комом, приятель!

Говоря это, он улыбается, и видно, что говорится это от чистого сердца. Другие тоже видят это, и все отлично понимают, что эти слова, хотя это и абсолютная правда, нелегко дались Куинну. В комнате раздаются возгласы: «Слушайте! Слушайте!», которые, как мы все это понимаем, относятся как к Куинну, так и к Гису.

– Спасибо, приятель, – улыбается сержант. – Я тронут. – Он оглядывается вокруг, а потом смотрит на часы. – Ладно, ребята, для ланча, может быть, еще рановато, но выпивка точно за мой счет.

– А я уж думал, что ты никогда не предложишь, – говорит Куинн под взрыв хохота.

– А я думал, – вступаю я в разговор, – что сегодня моя очередь платить.

Эти слова сопровождаются новыми криками, а потом все успокаиваются, забирают свои куртки и направляются к двери. Я вижу, как, проходя мимо, Сомер гладит Куинна по спине.

* * *

Когда в конце дня звонит ее телефон, Сомер долго думает, снимать трубку или нет. Она задержалась, убирая ситуационную комнату, а остальные разошлись уже больше часа назад. Эверетт осталась, чтоб помочь, но теперь, когда доска вымыта, а файлы разложены по шкафам, даже она начинает нервничать.

Сомер смотрит на трубку.

«Если будет больше чем пять звонков, – думает она, – то я ее сниму. А вдруг это что-то важное…»

– Ну, давай же, Эрика, – говорит Эверетт. – А то здесь можно умереть от жажды.

Три звонка, четыре, пять…

Сомер берет телефон, стараясь не обращать внимания на то, как Эверетт вздыхает и закатывает глаза.

– Криминальный отдел. Детектив-констебль Сомер у телефона.

– Я надеялся, что это окажетесь вы.

Она узнает голос – правда, не может сообразить, кто это. Но за те мгновения, что понадобились ей, чтобы вспомнить, ее внутренний голос сообщает ей, что голос хороший, такой, который вполне может ассоциироваться с чем-то приятным. Об этом она вспомнит уже позже и будет рада этой мысли.

– Это Жиль. Жиль Сумарес.

Эрика краснеет и отворачивается в надежде, что Эверетт этого не заметит (естественно, она все замечает). Это звонок не по делу, если он называет себя Жилем.

– В следующий уик-энд я собираюсь приехать в Банбери проведать своего отчима, и мне пришло в голову – не могли бы мы с вами встретиться? Вместе поесть где-нибудь? Или выпить?

Эверетт уже обошла ее кругом и теперь с ухмылкой смотрит ей прямо в лицо.

– Это кто? – спрашивает она.