Выходит продюсер

Пришло осознание простых истин: фильмы, которые мы производим, должны пересекать границы русскоязычного мира. Мы обязаны научиться волновать сердца зрителей других стран. Только это позволит нам рисковать с проектами, о которых мечтаем и бюджеты которых значительно превосходят пусть растущий, но ограниченный потенциал российского рынка. Иначе либо помощь государства, которая никогда не бывает бескорыстной (окажется ли твой проект среди социально значимых — поди знай…), либо производство недорогих комедий с медийными лицами, ориентированных на доминирующую в наших кинотеатрах молодую аудиторию. Но я ведь занимаюсь кино не только для того, чтобы зарабатывать деньги, что, конечно, важно… Влюбляясь в талантливо придуманные истории и в их героев, я мечтаю только об одном: как их осуществить и как добиться того, чтобы зрители разделили твои чувства. А это могут быть и драмы, и мелодрамы, и политические детективы, и научная фантастика, и, о ужас, радикальные авторские эксперименты.

И все чаще я начал думать о возможностях интеграции в индустрию, фильмы которой завоевали весь мир, став универсальной фабрикой смыслов и увлекательных историй. В индустрию, которая без государственной помощи, опираясь на завоеванное превосходным качеством своих фильмов глобальное пространство, может рисковать и всегда это делает. Короче, я начал думать о Голливуде…

Дело в том, что американское кино принадлежит зрителю. Причем все американское кино — и авторское, и аттракционное, и «студийное», и «независимое», и блокбастеры, и сложные драмы. Оно отвечает на вызов, исходящий от зрителя, распознает его ожидания. Американское кино невозможно без зрителя, зритель ему нужен как воздух. Именно так: американский кинематограф дышит зрителем и не надышится на него, потому что находится в полной — и честной! — от него зависимости. Его не интересуют идеи сами по себе, важность тем сама по себе, ожидания власти сами по себе — его интересует по большому счету одно: купит ли человек билет на фильм. В этих обстоятельствах невозможно организовать масштабную разводку на кинобюджет власти и отдельных инвесторов, выдвигая как аргумент социальную, культурную или политическую значимость будущего фильма. Здесь вообще разводки маловероятны — потому что живут тут и действуют не по понятиям, а по строгим социологическим данным. И известно, у какого фильма потенциальная аудитория больше на юге страны, какой нужен испаноязычной аудитории, а какой — high-brow intellectuals из Нью-Йорка, интеллигенции с Манхэттена. И по этой карте зрительской «местности» прокладывает свой маршрут и создатель блокбастера, и независимый автор радикальной драмы. И именно это стимулирует инновации, поиск, в том числе и художественный, новых способов повествования, новых героев, прорывных жанровых открытий.

В Голливуде сосредоточены главные мировые ресурсы кинопроизводства. Это произошло по многим причинам — как культурно-этническим и социокультурным, типа общепризнанной ориентированности американцев как народа на кино (тут оно любимейшее из искусств, ведь американцы — нация, «намытая» волнами разноязыких эмиграций, которые нашли общий язык и общую национальную идентичность через визуальные образы — комиксы и «движущиеся картинки»), так и экономическим и этическим.

Первое, о чем стоит сказать, — это мощь американских мейджоров, то есть крупных киностудий.