Выключаем свет (СИ)

— Привет, — обращаюсь к парню.

— Привет, — почти шёпотом произносит он. — Говорят, тебе нельзя ничего есть, поэтому вот.

Он стоит с большой вазой, наполненной водой, и с цветами.

— Спасибо, очень красивые. Ты можешь нормально говорить, я в порядке уже. Даже заскучала тут одна.

Олег ставит вазу с букетом на тумбочку у кровати, берёт из угла белый больничный стул и садится рядом со мной.

— Я, конечно, полный дурак, что сразу тебя не отвёл ни к кому и не настоял на своём.

— Олег, если бы не ты, я бы свалилась где-нибудь в уголке, и никто бы не заметил. Спасибо тебе огроменное.

— Как себя чувствуешь?

— Хочется сбежать отсюда.

— Понимаю. Я в детстве тоже лежал в больнице. Только там в палате было человек шесть, и было хреново. Боялся, что меня никогда оттуда не выпустят и всегда будут кормить кашей.

— Я бы сейчас не отказалась от каши.

Олег смеётся и немного расслабляется.

— Ты не думай, что к тебе никто не захотел приехать, кроме меня. Просто мне сказали, что тебе пока нельзя двигаться сильно. И я Серёге с Софой сказал, что мы с ними приедем завтра. Хотя ребята вообще все хотели ехать, всей толпой.

— Представляю глаза врачей.

— Да, я им то же самое сказал. И решил, что должны поехать пару человек. — Он делает паузу. — И я хотел у тебя спросить. Может ты хочешь кого-то конкретного здесь видеть. Или наоборот…

Я вопросительно смотрю на него.

— Ну, просто, если Макс захочет приехать, ты будешь рада или…?

— Я буду рада, если он правда захочет приехать, но передай ему, пожалуйста, чтобы он не приезжал.

— Всё, окей.

— Ты не знаешь случайно, сколько мне здесь лежать?

— В общем, такое дело, что, по сути, ты должна здесь четыре дня быть. Минимум. Но, как ты понимаешь, это слишком долго для проекта. Договорились на три дня. И во вторник утром тебя вернут в башню. Но организаторы клятвенно обещают дать тебе ещё день отдыха там. Ото всех тренировок и танцев. Потому что твоё долгое отсутствие может и тебе навредить. Нужно быть на виду у людей, чтобы за тебя голосовали.

— Да мне плевать на эти рейтинги, честно говоря.

— Пока тебе на них плевать, мы с ребятами позаботимся, чтобы тебя не выкинули из шоу. Не волнуйся насчёт этого. Отдыхай.

Я улыбаюсь и не могу перестать его благодарить.

— Ой, забыл, — восклицает он и приоткрывает дверь. — Ну я и дурак.

Берёт откуда-то из коридора чёрный рюкзак и достаёт мой блокнот и пенал с маркерами.

— Поставил на лавочку рюкзак, пока вазу брал у медсестры. Это тоже тебе.

Вытаскивает ещё пижаму и какие-то мои вещи. Точно, я же была в концертном костюме, когда меня сюда привезли. Забыла и об этом тоже.

— Вау, я тебе уже говорила «спасибо»?

— Примерно тысячу раз?

— Не заметила. Спасибо.

Олегу нельзя долго сидеть у меня, поэтому вскоре он уходит, обещая, что завтра ко мне обязательно кто-нибудь придёт. Он, Софа, Серёжа или все вместе. Весь оставшийся день я лежу, сливаясь с белой палатой и становясь объектом наблюдения медсестёр. Мне измеряют температуру, давление, помогают присаживаться. Засыпаю с еле заметной болью в районе шва и чувством голода.

6 мая, воскресенье, больница

С жадностью зачерпываю ложками жидкую кашу из глубокой тарелки, и мне кажется, что я никогда ещё не была настолько голодна, как сейчас. Пью много воды и кефира. Неплохая такая диета, хочу сказать.

После обеда (бульон заходит на ура) ко мне приходят Софа и Серёжа. Я рада видеть знакомые лица на фоне этих белых стен. Пиэлси останавливает взгляд на букете и вопросительно смотрит на меня.

— Это от Олега, — говорю ему.

— Окей.

Софа беспокойно смотрит на меня и расспрашивает обо всём, что со мной здесь происходило, а Серёжа старается ругать меня не через каждую её реплику, а хотя бы через две. Улыбаюсь его невероятной заботе. Понимаю вдруг, что так вели бы себя мои родители: обеспокоенно-взволнованно.

Ребята рассказывают, что зрители будут знать о том, где я сейчас нахожусь и что со мной случилось. Меня ведь не будет весь понедельник в башне, а смысла выдумывать какое-то оправдание нет. И я рада тому, что хотя бы эта часть проекта остаётся без тайн и интриг.

Когда ребята собираются уходить, прошу Серёжу остаться на пару минут.

— Можешь мне, пожалуйста, телефон дать? Мне нужно родителям позвонить.

Он вдруг резко тянется рукой к джинсам и закатывает глаза.

— Забыл, блин. Хотел батарейку вытаскивать из микрофона. Ну и рефлексы, жесть. Держи, — говорит он и протягивает мне телефон. — Буду за дверью.

Набираю знакомый номер, выкладываю всё настолько быстро, насколько могу, потому что знаю, что сейчас начнутся мамины причитания длинною в вечность. Понимаю и молча принимаю. Отдаю телефон Серёже и благодарю. Радуюсь, что вокруг так много хороших людей.

7 мая, понедельник, больница

Лежу на кровати со стаканом киселя и своим блокнотом. Провожу рукой по рваной линии, оставшейся от рисунка Максима. Надеюсь, Олег не перерывал всю мою сумку, чтобы найти этот блокнот. Потому что есть ещё тот, который разорвёт мне душу. Тот, где рисунков десять. И они все посвящены Свободе. Придётся как-то незаметно сжечь тот альбом прямо в окружении камер и ребят.