Выключай телевизор, хэппи-энда не будет! (СИ)

- Он должен был залететь, - убитым голосом сказал Мельник. – Я ведь правильно все рассчитал. Какого-то сантиметра не хватило.

- Забьешь еще, - подбодрил товарищ. – О, смотри, чего это он? – Володя с удивлением показал на бегущего к ним со всех ног Эштрекова. – Володь, что случилось? Где пожар?

- Киевляне, - задохнулся от быстрого бега тот. – Киевляне с «Араратом» тоже по нолям сыграли. Какой-то болельщик репортаж по транзистору слушал, крикнул сейчас, когда я уже в раздевалку шел. Вот, решил вам сообщить.

- Подожди, - сообразил Ларин. – Выходит, у них по-прежнему перед нами в один балл разница?

- Ага. И теперь все в последнем туре решится. Мы с «Шахтером» играем, они – в Ростове-на-Дону со СКА. Так что, выше голову, Малой, еще повоюем!

Глава 17

1968 год. Ноябрь. Москва

- Это что? – Ленка с недоумением поворошила ногой кучу писем, которую Данила вывалил на пол прямо посреди комнаты. – Кто это тебе пишет, да еще в таком количестве?

- Ты ведь в журнале работаешь, - попенял ей Мельник. – Неужели никогда не работала с письмами читателей?

- Вот еще! – фыркнула Андреева и уселась на тахту, демонстративно вытянув длинные стройные ноги, затянутые сегодня в светло-синие джинсы с видом оскорбленной принцессы. – Делать мне нечего, как с текучкой разбираться. Для этого практиканты есть.

- А ты разве не практикантка? – удивился парень.

- Сейчас по шее получишь! – предупредила Елена, опасно сузив глаза. – Вообще-то я стажер. А когда закончу университет, то сразу перейду в штат. Мне и осталось-то всего два с половиной года.

- Подожди, - задумался Данила. – Но ведь ты на дневном учишься. Как же тебя стажером оформили? А, я, кажется, догадался. Папа, небось, позвонил?

- То есть, ты считаешь, что я ни на что сама не гожусь, - прошипела Андреева. – И все мои достижения яйца выеденного не стоят? А в редакции меня держат исключительно из желания угодить отцу. Так? – И, не дожидаясь ответа, запулила в голову юноши одну из подушек. – Какая же ты скотина, оказывается, Мельник!

Ленка вскочила и ринулась в прихожую. Сопя и пыхтя от злости, натянула сапоги, надела пальто, намотала шарф и полезла с ожесточением крутить замки на входной двери. Данила молча сидел на полу, наблюдая за ее действиями с видимым интересом.

- Не звони мне, сволочь! – Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.

Вот и поговорили. Мельник тихонько вздохнул. Разыгрывать сценки из индийского кино с уговорами, клятвами, песнями и плясками он не собирался. Пусть за ней другой кто-нибудь другой бегает, словно комнатная собачонка. И так уже не раз ловил себя на мысли, что несколько переборщил в общении с девушкой, позволив ей плотно так вскарабкаться ему на шею, свесить ножки и указывать, куда идти. Хватит. В конце концов, в ЗАГС он пока точно не собирался. А, соответственно, роль покорного и смирного подкаблучника покамест не актуальна.

Вот, кстати, задумался Данила, а почему именно сегодня он осознанно пошел на обострение ситуации, прекрасно понимая, что его, якобы, неосторожные слова вызовут бурную реакцию у девушки? И сам себе ответил: письма! Да-да, вот эти самые многочисленные письма, которые ему вручил комендант новогорской базы. Попросил зайти после тренировки и вручил с некоторым раздражением небольшой мешок.

- Сам давай разбирайся со своей корреспонденцией, - ворчливо заявил он. – Каждый день с почты приносят. Мне их уже складывать некуда.

- В смысле? – растерялся Мельник. – Это что, все мне?

- Нет, папе римскому! – вызверился комендант. – Конечно тебе. Забирай и вали с глаз моих. И чтоб раз в три дня за следующими порциями заходил, я за тобой больше бегать не буду. Понял?

- Понял.

А уже дома, глядя на разношерстные конверты, Данила вдруг отчетливо понял: худо-бедно, но он заработал себе имя в советском футболе. И теперь уже не является никому не известным салажонком из дубля, каких в каждой команде вагон и маленькая тележка. Эдаким китайским фейерверком, который выстрелил, поднялся в небо метров на двадцать, хлопнул там с негромким треском и быстро погас. Нет, его, похоже, взвесили, оценили и признали достойным внимания. И какого, спрашивается, черта, он должен вести себя, как бедный родственник?