Выкорчеванная (ЛП)

Ходоки выловили нашу лодочку, а богомол разломал ее на части передними клешнями в щепки, сунув в нее голову, словно пытаясь нас отыскать. Потом он снова поднял свои поблескивающие фасеточные глаза и начал оглядываться по сторонам. Но к тому времени мы уже прошмыгнули мимо них. Река быстро пронесла нас сквозь извилистый ручей в темно-зеленой глуши мимо взгляда Чащи и выплюнула снова далеко позади на квадратный клочок света вместе с дюжиной других листьев. Далеко вверх по течению ходоки с богомолом обшаривали воду. Мы в тишине плыли по течению. Вода несла нас дальше.

* * *

На долгое время в сумраке мы оставались листочком на веточке. Вокруг нас журчала речная вода, а деревья выросли настолько чудовищными и высокими, что их ветви переплелись наверху в сплошной навес, сквозь который не мог проникнуть солнечный свет, только зеленоватая дымка. Без солнечного света весь подлесок вымер. На берегу с притопленными серыми водорослями появлялись лишь тонкие перья папоротника и семейки мухоморов в красных шляпках, да гнезда обнаженных бледных корней в черной почве, пьющих речную воду. Между темными стволами было больше простора. На берег выбирались ищущие нас ходоки и богомолы, а так же прочие твари. Одной из них был огромный клыкастый кабан размером с деревенскую лошадь с очень лохматой спиной и похожими на горящие угли глазками. Над его верхней челюстью торчали загнутые острые клыки. Он подобрался к нам ближе всех остальных, обнюхивая речной берег, разрывая почву и слой опавшей листвы совсем рядом от того места, где мы осторожно-осторожно проплывали. «Мы листочек и веточка, — беззвучно пела я: — листочек и веточка, и больше ничего». И когда мы проплывали мимо, я заметила, как кабан тряхнул головой и разочарованно фыркнул, убираясь обратно в лес.

Он оказался последним чудовищем. которое мы видели. Когда мы пропали из виду, ужасный гнев Чащи стал ослабевать. Она искала нас, но больше не знала, куда смотреть. И чем дальше нас уносило, тем больше спадало давление. Все птичьи крики и свист, звуки насекомых стихли позади. Осталось только громкое журчание одной Веретянницы. Она снова слегка разлилась, ее течение по неглубокому руслу, наполненному полированной гальки ускорилось. Внезапно Саркан шевельнулся, вздохнул воздух человеческими легкими и вытащил трепыхающуюся меня на воздух. Не далее чем в ста футах от нас река с ревом срывалась вниз с обрыва. Мы не были настоящими листьями, даже если я тщательно об этом забыла.

Река настойчиво пыталась нас увлечь за собой. Камни были скользкими как мокрый лед. Они ободрали мне лодыжки, локти и колени. Мы падали три раза. Промокшим и дрожащим от холода, нам удалось выбраться на берег едва ли не в футе от обрыва водопада. Окружавшие нас деревья были тихи и темны. Они не обращали на нас внимания. Они были настолько высокими, что отсюда с земли казались высокими гладкими башнями. Они выросли много столетий назад. Для них мы были кем-то вроде белок, снующих среди корней. От подножия водопада поднималось огромное облако тумана, скрывая края обрыва и все, что находилось внизу. Саркан посмотрел на меня: «Что дальше?»

Я осторожно, ощупывая каждый шаг, вошла в туман. Почва под моими ногами дышала влагой и плодородием, речная дымка оседала на моей коже. Саркан придерживал меня за плечо. Я нащупала опору для ног и рук, и мы начали спускаться по неровному кочковатому обрыву, пока моя нога внезапно не соскользнула и я сорвалась, сев на задницу. Он сорвался со мной, и мы скользили по холму, едва в состоянии удержаться в одном положении и не полететь кубарем вниз, пока склон не привел нас к подножию дерева, об которое мы сильно приложились. Оно осторожно склонилось над кипящим основанием водопада. Его корни обнимали огромный камень, который не давал дереву опрокинуться.

Некоторое время мы лежали на спине, уставившись вверх, не в силах вздохнуть от удара. Серый камень хмуро смотрел на нас сверху, словно старик с громадным носом и лохматыми бровями. Даже избитая и исцарапанная я инстинктивно почувствовала огромное облегчение, словно на мгновение я очутилась в безопасности. Гнев Чащи сюда не проникал. Туман подпитывался постоянным потоком воды и сновал туда-обратно, и сквозь него я, невероятно обрадованная выпавшим отдыхом, наблюдала, как мягко вверх-вниз колышется светло-желтая листва на серебристых ветвях. Внезапно Саркан вполголоса выругался и встал, потянув меня за собой. Он почти тащил меня почти против моей воли куда-то вверх и прочь по колено в воде. Он остановился там под самыми ветками и оглянулся на туман. Мы лежали под растущем на самом берегу очень древним сучковатым очаговым деревом.