Выкорчеванная (ЛП)

Вместо этого я закрыла глаза. Теперь я уже хорошо знала Башню, и какой длины должны быть коридоры. Сделав еще три шага по чешуйчатой спине, я повернулась и вытянула руку в сторону двери, которая по моей глубокой уверенности должна была быть здесь. Мои пальцы нащупали теплый металл дверной ручки. Снова открыв глаза, я оказалась в коридоре лицом к двери. В двух шагах от меня заканчивались коридор и ковер. Золотой узор сам собой перевернулся, и с исключительно зубастой головы на меня глянул блестящий зеленый глаз, поджидающий того, кто свернет не туда.

Я открыла дверь, та тихо распахнулась. Комната была небольшой. Кровать была маленькой и узкой с красным бархатным пологом. У камина стояло единственное одинокое, но очень красивое резное кресло. Рядом стоял небольшой столик с единственной книгой и одним недопитым бокалом вина. Огонь в камине погас, оставив мерцающие угли, лампы не горели. Я подошла к кровати и отвела занавес в сторону. Саркан спал, растянувшись на постели, не снимая штанов в незавязанной рубашке. Я замерла с занавеской в руке. Он заморгал, просыпаясь, оставаясь на мгновение беззащитным и слишком удивленным, чтобы возмущаться, словно он никогда и не думал, что кто-то сможет вторгнуться в его покои. Он выглядел настолько ошарашенным, что мне расхотелось на него кричать.

— Как ты… — начал он, приподнимаясь на локте, дав наконец волю своему негодованию, но я толкнула его на спину и поцеловала.

Он издал удивленный звук, приглушенный моими губами и, сжав меня руками, отодвинул от себя:

— Послушай-ка, немыслимое создание, — произнес он: — я старше тебя на сто с лишним лет…

— Ой, да замолкни наконец, — нетерпеливо оборвала его я. Надо же, из всех отговорок на свете, выбрать именно эту. Я забралась на кровать со стороны высокой спинки, уселась на него сверху, проминая перину, и посмотрела сверху вниз: — Ты действительно хочешь, чтобы я ушла?

Его хватка на моих руках усилилась. Он не смотрел мне в глаза. Какое-то время он молчал, но наконец хрипло ответил:

— Нет.

И вдруг он притянул меня к себе. Его губы оказались сладкими, лихорадочно-обжигающими, прекрасными, отнимающими память. Мне больше не хотелось о чем-то задумываться. Очаговое дерево вспыхнуло с трескучим ревом и исчезло. Все что осталось — это жар его ладоней, скользящих по моим замерзшим обнаженным рукам, заставлявший меня дрожать еще сильнее. Одной рукой он обхватил меня и сжал в объятьях. Другой он провел по моей талии, приподнимая мою свободно висящую блузу. Я вынула руки из рукавов и пригнула голову, освобождаясь от нее. Мои волосы рассыпались по плечам. Он издал стон и зарылся в них лицом, целуя меня сквозь спутавшуюся гриву — в шею, плечи, грудь.

Затаив дыхание, счастливая и переполненная невинным страхом я вцепилась в него. Я не догадывалась, что он так сделает, но он облизал языком мой сосок и обхватил его губами. Слегка вздрогнув, я вцепилась в его волосы. Наверное, вышло больно. Он отстранился, остудив мою кожу внезапным приливом прохлады, и тихо произнес низким голосом с оттенком почти отчаяния, словно хотел обругать меня, но не может: «Агнешка».

Он повалил меня на кровать, перекатившись наверх и вжав меня в подушки под собой. Я схватилась за его рубашку и резко рванула. Он выпрямился и стащил ее через голову. Пока он задирал невероятно бесконечную вереницу моих юбок, я откинулась, запрокинув голову, разглядывая балдахин. Я почувствовала отчаянное желание, ждущее его прикосновений. До сих пор я пыталась не вспоминать тот ошеломительный, великолепный миг, когда его палец скользнул между моих ног… но, ох, я помнила. Он провел по мне костяшками пальцев и то же сладкое ощущение посетило меня вновь. Я задрожала всем телом, сильно, и инстинктивно сжала его руку бедрами. Мне хотелось сказать ему поспешить, остановиться, и то и другое одновременно.

Занавески упали и закрылись. Он нагнулся. Блеск его глаз был единственным светлым пятном внутри темного пространства под балдахином, и он настойчиво смотрел на мое лицо. Он ещё мог двигать пальцем, чуть-чуть. Он коснулся меня всего раз. По моей гортани взобрался звук, то ли вздох, то ли стон, Саркан наклонился и поцеловал меня так, словно хотел проглотить его целиком, поймать этот звук своим ртом.

Он снова пошевелил пальцем, и я расслабилась. Он взял мои бедра и раздвинул их и закинул мою ногу себе на талию. Все это время он не переставал наблюдать за мной голодными глазами.

— Да, — произнесла я нетерпеливо, пытаясь двигаться вместе с ним, но он продолжал ласкать меня пальцами. — Саркан.

— Думаю, будет уместно попросить немножко потерпеть, — сказал он, блеснув темными глазами. Я в ответ посмотрела на него, но тут он коснулся меня снова, нежно, погрузив в меня пальцы. Он провел длинную черту между моими бедрами, снова и снова описывая ее, делая оборот в верхней точке. Он задавал мне вопрос, смысл которого я не понимала, пока не узнала ответ. Я, выгнувшись, напряглась и взмокла в его объятьях.

Сотрясаясь, я рухнула на подушки. Прижав к лицу, к влажному лбу взъерошенные волосы, я выдохнула: — О! О!