Выкорчеванная

Неслышно падал легкий и мягкий снежок. Кулон Венсы холодил мне руку, и я открыла его. У Яги было с полдюжины разных заклятий для розыска, коротких и простых… кажется она постоянно что-то теряла. «Loytalal», — тихо произнесла я над небольшой косичкой из Касиных волос. Как значилось в приписке к заклинанию: «оно хорошо для поиска целого по части». Мое дыхание превратилось в крохотное бледное облачко, которое отплыло от меня и устремилось между деревьями. Я ступила между двумя стволами и пошла за ним следом в саму Чащу.

* * *

Вообще-то я ожидала, что будет гораздо страшнее. Но по началу Чаща казалась всего лишь старым, старым лесом. Деревья были похожи на высокие колонны в темном бесконечном зале. Они стояли на приличном расстоянии друг от друга, и среди темно-зеленого мха проступали их искривленные обнаженные корни. Низкий папоротник слегка сворачивался на ночь. Во множестве росли высокие бледные грибы, похожие на ряды марширующих игрушечных солдатиков. Несмотря на середину зимы, в этом лесу снег не долетал до земли между деревьями. Тонкий слой измороси покрывал опавшие листья и голые ветви. Осторожно пробираясь между деревьев, я услышала, как где-то вдали ухает сова.

Луна все еще висела над головой: ее чистый яркий свет лился сквозь голые ветви. Я следовала за собственным дыханием и представляла себя прячущейся от совы мышкой. Крохотная мышка, рыщущая в поисках кукурузных зерен или закатившегося орешка. Уходя гулять в рощу, я по пути часто воображала, как растворяюсь в холодном разлапистом ельнике, среди птичьих напевов и кваканья лягушек, у журчащего лесного ручейка, бегущего среди камней. Сейчас я тоже пыталась точно так же раствориться, чтобы не привлекать к себе внимание, старалась стать частью леса.

Но здесь что-то было. Что-то следило за мной. Я чувствовала это с каждым шагом вглубь Чащи все сильнее и сильнее, словно на мои плечи лег тяжкий груз или железное ярмо. Я шла, внутренне ожидая свисавших с каждой ветки трупов, прыжка волка из тени. Скоро я уже мечтала о волках, потому что здесь жило нечто гораздо хуже. Здесь жило то, что я мельком видела в глазах Иржи. Нечто живое, и я была заперта, зажата в крохотный уголок, в глухой комнате вместе с ним. В этом лесу тоже были слышны песни, но они были о жестокости, нашептывающие о безумии, о пытках и гневе. Я кралась по лесу, опустив плечи, стараясь стать меньше.

Потом я набрела на небольшую речушку… скорее ручеек, с сильно намерзшим на берега льдом, между которыми бежала темная вода. В просвет между деревьями лился лунный свет, а на противоположном берегу стол ходок. Он склонил свою странную узкую, похожую на корягу, голову к воде и пил. Его пасть была похожа на разлом. Чудище подняло свою голову и посмотрело прямо на меня, роняя капли на землю. Его глаза словно сучки в коре: круглые темные отверстия, в которых могут жить небольшие животные. К одной из ног ходока прилепился обрывок зеленой материи, застряв в выступающем остром суставе.

Мы смотрели друг на друга через узкую полоску бегущей воды. Дрожащим голосом я произнесла: «Fulmedesh», — и в земле под ходоком открылась щель, в которую провалились его задние ноги. Он беззвучно затрепыхался, заскребся о берег свободными, похожими на ветки конечностями, разбрасывая в стороны брызги воды. Но земля поглотила его до середины тела, и он уже не мог выбраться.

Меня согнуло пополам, и я вскрикнула от боли. Было чувство, словно меня ударили палкой по плечам. Чаща ощутила мое вмешательство. Я была уверена в этом. Чаща меня искала. Она искала меня и скоро найдет. Пришлось заставить себя двигаться. Я перепрыгнула через ручей и побежала за призрачным облачком заклинания, которое вело за собой. Ходок пытался перехватить меня своими длинными одревесневшими пальцами, но я увернулась. Я выбежала за круг крупных деревьев и выбралась на поляну, на котором росло дерево поменьше. Все пространство было засыпано снегом.

Поперек поляны лежало упавшее дерево огромных размеров: его ствол был толще моего роста. Именно его падение образовало эту поляну, и прямо посредине ее выросло новое. Но оно не было похоже на другие деревья. Все виденные мною до того в Чаще деревья были мне знакомы. За исключением их странной пятнистой коры и невероятных углов, под которыми изгибались их ветки, это были обычные дубы, черные ивы и сосны. Но такое дерево мне еще не приходилось видеть.

Хотя старое упало совсем недавно, ствол молодого уже было сложно обхватить руками. Гладкая серая кора покрывала странный узловатый ствол с длинными ветвями, расположенными строго по окружности и растущими от ствола как у лиственницы сразу вверх. Ветви даже зимой не были голыми. На них висело множество высохших серебристых, шелестевших на ветру листьев. Казалось этот шорох исходит откуда-то из другого места, словно где-то за спиной вне зоны вашей видимости собрались и тихо разговаривают какие-то люди.