Выкуп

Вадима в институте уважали: демобилизованный солдат, комсорг факультета! Комитет комсомола подсуетился, и ему с молодой женой дали отдельную комнату в общежитии. Можно было бы, конечно, жить у Аллочкиных дедушки с бабушкой – старикам Вадим очень нравился, они не возражали. Но Вадим сам не захотел их обременять, ведь двухкомнатная «хрущёбка» была просто миниатюрна: смежные комнатки, тесная кухня, крохотный коридор, совмещённый санузел… Квартира его же родителей досталась сестре Люсе – к тому времени она уже была замужем, родила сына… Нет, у себя в общежитии они были самостоятельны и счастливы! Не отказывались от денежной помощи, которую пересылали из Еревана Аллочкины родители: Вадим понимал – его жене нужно хорошо питаться. На помощь своего отца у него никаких надежд не было. После смерти матери тот женился на женщине из пригорода, разводил кур, свиней, имел двух коров, огород. Казалось бы – вот и помощь детям натуральными сельскими продуктами! Но его вторая жена всё носила на рынок и, видимо, крепко держала в руках мужа. Тот даже на свадьбе сына побыл всего часик и заторопился на электричку, сказав в оправдание: «Дома ждёт скотина».

Вадим стал учиться на отлично, получать, как и Аллочка, повышенную стипендию. А вечерами ещё и подрабатывал – на стройках, на разгрузке вагонов. Аллочке врачи категорически запретили иметь детей – сердце могло не выдержать беременности и родов. Она сказала ему об этом ещё до свадьбы, но он готов был ради неё на всё.

– Ты сама – мой ребёнок. Буду тебя баловать, на руках носить, ну, и немного воспитывать!

Она и правда была для него женой, ребёнком, чудом из чудес – «восточным цветком». Даже в его страсти было больше нежности, чем физической чувственности. Вадим так любил жену, что очень быстро привык к мысли, что они проживут жизнь вдвоём, друг для друга. Но Аллочка смогла выдержать только два года, потом взмолилась:

– Вадик, я хочу ребёнка! Пожалуйста, не отговаривай меня и сделай так, чтобы он появился!

Она на удивление неплохо перенесла беременность, и врач, наблюдавший её, сказал Вадиму:

– Это во многом – благодаря вам. Вы, молодой человек, очень хороший муж.

Но всё-таки он настаивал – нужно делать кесарево сечение. Олег родился с помощью хирургии, а молодых родителей врачи предупредили: больше у них детей не может быть. Но они и так были счастливы – у них сын!

Олежка только начинал ходить, когда Вадим защитился на красный диплом и получил распределение на машиностроительный завод, в отдел главного экономиста. Аллочка, после академического отпуска, должна была ещё год учиться. Жить Барковы перешли из институтского общежития в заводское – для семейных инженерно-технических работников. Это была почти своя квартира, только кухня и все другие службы в длинном общем коридоре. Но они не тяготились этим, отлично ладили со всеми молодыми семьями.

Вадим, как и в институте, почти сразу стал комсоргом своего отдела, а вскоре – и членом бюро комитета комсомола завода. А через полгода его пригласили в партком и предложили пойти работать директором районного отделения банка. Секретарь парткома сказал:

– Ты, Барков, хоть и недавно у нас, но проявил себя и специалистом, и организатором отличным. Лично мне ты очень нравишься – инициативный и дисциплинированный одновременно. Это достаточно редко встречается… Да, нам из райкома партии поступила разнарядка – укреплять партийными кадрами банковскую систему. Я знаю, знаю, что ты не коммунист, комсомольский возраст ещё не вышел. Но это исправимо: подашь заявление, примем тебя в кандидаты – этого будет достаточно! Образование у тебя самое подходящее, красный диплом. И твой начальник тебя характеризует, как очень перспективного экономиста. Подходишь по всем параметрам…

Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!»… Так Вадим Барков стал директором районного банка. И сразу же получил отличную двухкомнатную квартиру в самом лучшем доме района – том самом, где располагался и его банк. На новоселье приехали Аллочкины родители. Теперь Тигран был весел, раскатисто смеялся, шутил. На зятя поглядывал с нескрываемым уважением и раскаянием: вот, мол, как я ошибался! Маленького Олежку бабушка и дедушка не спускали с рук…