Выкуп Шарпа

— Да, до сержанта императорской гвардии. Старой гвардии, ни больше, ни меньше — подтвердила Люсиль.

— И теперь у него остался только один враг — я, так что мало надежды, что он поможет вычистить сток. Да пошел он! — сказал Шарп. — Патрик спит?

— Без задних ног, — ответила Люсиль и нахмурилась. — Почему по-английски говорят «задние ноги»? Разве бывают передние? Нет, английский — просто сумасшедший язык.

— Задние или передние, какая разница? Главное, что ребенок спит, так? А мы чем займемся на ночь глядя?

— Сначала поужинаем, — сказала Люсиль, увертываясь от его рук.

— А потом?

Люсиль позволила себя поймать.

— Откуда мне знать? — сказала она, хотя и знала. Она закрыла глаза и помолилась, чтобы Шарп остался в Нормандии, потому что боялась, что деревенские все-таки могут его выжить. Мужчина не может обойтись без друзей, а друзья Шарпа были далеко, слишком далеко, и она тревожилась за его благополучие.

Но здесь была ее ферма, ее родовое гнездо, и она не могла вынести даже мысли о том, чтобы покинуть Селеглиз. Пусть он останется, молилась она, пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы Ричард был счастлив и остался со мной.

* * * * *

В Сочельник Шарп проснулся рано. Он выскользнул из-под одеяла, прихватил свою одежду со стула рядом с дверью, остановился глянуть на сына, который спал в колыбели в ногах кровати, и на цыпочках вышел из комнаты, чтобы не разбудить Люсиль. Поспешив на кухню, он, как был, нагишом, нагнулся, чтобы прочистить топку и добавить в нее дров.

— Бонжур, месье!

Из кладовой выглянула старая Мари, единственная оставшаяся на ферме служанка.

— Ты сегодня рано, — сказал Шарп, хватая рубашку, чтобы прикрыть наготу.

— Кто рано встает, тому Бог подает, — ответила старая женщина, — и оденьтесь потеплее, месье, собирается снег.

— Никакого снега пока нет, — сказал Шарп.

— Столько снега, что заглушит шаги дьявола, — загадочно ответила Мари, и закрыла дверь кладовки, чтобы дать ему возможность одеться.

Он как следует закутался, зная, что снаружи стоит мороз, взял обрез и полный рог пороха с буфета, опустил в карман горсть пуль, и добавил винтовочные патроны. Он не думал, что винтовка ему пригодится, но все-таки прихватил на тот случай, если встретится косуля.

Он нахлобучил шерстяную шапку, поднял засов и черным ходом вышел на двор, где мороз ударил ему в лицо как пушечный залп. Он распахнул дверь конюшни, чтобы выпустить Носача. Пес радостно прыгал вокруг, пока Шарп не буркнул «рядом!», и они вместе пересекли затянувшийся льдом замковый ров. Водоросли на краю рва стали ломкими и покрылись инеем, а над голыми ветвями деревьев на склоне холма висел перламутровый туман. Солнце еще не взошло, и мир тонул в сером полумраке, отделяющем ночь от дня, полумраке, в котором патрулям начинают мерещиться движущиеся тени, а от походных огней поднимаются клубы дыма. Было, подумал Шарп, было и прошло. Наступил мир, а он стал фермером.

Он взобрался на холм. Пес трусил позади. Добравшись до вершины, он оглянулся и отметил, что дым из труб фермы относит на восток. Это означало, что ему придется сделать целый круг по лесу, чтобы подойти к котловине, где, как он знал, есть лисиные логовища, против ветра. Если хоть немного повезет, он подстрелит целое семейство. Он ненавидел лис. Лисица в мгновение ока может разорвать дюжину новорожденных ягнят. Они прикончили всех уток в замковом рву и утащили дюжину цыплят Люсиль. Неудивительно, что ферма не приносила дохода — ее осаждали лисы. По-настоящему следовало бы заняться выкапыванием нор, подумал Шарп, но для этого нужно не меньше дюжины помощников. Конечно, отец Дефуа всегда был рад прийти на помощь, и доктор тоже, но они не имели привычки к тяжелой физической работе, а Жак Малэн постарался, чтобы в деревне никто больше не стал помогать англичанину. Чертов Малэн, подумал он.

У него ушел почти час, чтобы приблизиться с подветренной стороны к маленькой долине, где он затаился на опушке с заряженным обрезом. Небо на востоке побагровело, и ветер разносил клочья тумана по траве, на которой паслась дюжина кроликов. Лис не было видно.

Шарп вообразил, как при появлении лисицы раздастся топот кроличьих ножек, переходящий в галоп, когда они кинутся удирать по норам. Спустя мгновение по краю леса скользнет полоска темного меха, и тогда надо поторопиться с выстрелом. Он прикинул, что вторую лисицу можно будет пристрелить чуть ниже по склону, но только если Носач, его терьер, сумеет выгнать ее из укрытия, в котором она затаится.