Выкуп стрелка Шарпа

— Бонжур, мсье! — из кладовки выглянула на шум старая кухарка Марианна.

— Рановато вы встаёте, — сконфуженно заметил Шарп, прикрывая наготу рубахой.

— Кто рано встаёт, тому Бог даёт, мсье, — ответствовала кухарка, затворяя за собой дверь, чтобы Шарп мог одеться.

Представляя, какая на улице холодина, стрелок обмундировывался потеплее. Шарп взял дробовик, полный рожок пороха и к дроби в кармане добавил винтовочные заряды. Вряд ли винтовка пригодится, но вдруг олень? Натянув на макушку шерстяную шапку, стрелок отворил заднюю дверь и вышел во двор. Морозец чувствовался. Отперев конюшню, Шарп выпустил Носача.

Пёс радостно носился вокруг хозяина, пока стрелок не приказал ему держаться рядом. Вода во рву подёрнулась ледком, камыши подморозило, среди деревьев на склоне холма над шато повисла дымка. Солнце не встало, и мир застыл на грани меж ночью и днём. Вскарабкавшись на гребень, Шарп оглянулся. Дым из труб шато относило к востоку. Значит, придётся дать крюк через лес, чтобы ветер не всполошил лис запахом человека. При известной удаче Шарп надеялся прикончить нынче парочку рыжих разбойников. В идеале, думал стрелок, на них следовало бы устроить облаву, только для этого надо не меньше дюжины людей, а кого он мог позвать? Отец Дефой не откажется пособить, ещё доктор… Оба, впрочем, не в том возрасте, когда физические нагрузки в охотку, а усилиями Жака Малана больше в деревне никто связываться с «англичанином» не захочет. Будь он проклят, этот Малан!

Почти час Шарп потратил на то, чтобы обогнуть дававшую лисам прибежище долину по лесу и затаиться на опушке с дробовиком наизготовку. Горизонт на востоке заалел, и туман понемногу рассеивался. Кроликов в долине было полно, лисами пока и не пахло. Ничего, появятся. Подстрелив из укрытия первую, вторую Шарп намеревался поднять с помощью Носача. Как на войне, думал стрелок. Подстеречь противника, пустить юшку и покончить с ним одним ударом. За исключением того, что чёртовых лис слишком много, чтобы покончить с ними одним ударом.

Отсюда была хорошо видна крыша усадьбы. «Шато Лассан», так пышно именовалась усадьба. «Замок Лассанов».

Некогда шато Лассан и впрямь было твердыней, откуда предки Люсиль железной рукой правили окрестными селениями. О былом величии, впрочем, напоминало немногое: ров, часовня да зубчатая башенка. Шато Лассан давно превратилось в обычное господское подворье с сыроварней, мельницей и конюшней. Здесь Шарп нашёл любовь. Любовь и счастье, подпорченное трезвым пониманием того, что местные никогда не признают его своим. Уезжать из Нормандии не хотелось. Тем более, увозить Люсиль с земли, принадлежащей её семье восемь веков. К сожалению, Шарп не мог не понимать: если деревенские зададутся целью выжить его отсюда, он, в конце концов сдастся. И куда отправится? В Англию? А кто его там ждёт? Принуждать же Люсиль продать шато, значит, разбить ей сердце. Ладно, обречённо решил Шарп, утрясётся как-нибудь.

Группа из шести-семи путников появилась на ведущей к шато дороге. Шарп нахмурился. Многовато народу для холодного зимнего утра. Что их понесло-то в путь ни свет, ни заря? Группа скрылась за противоположным гребнем и вот-вот должна была вынырнуть у ручья в конце долины. В отдалении запел петух, и Шарп взглянул на восток. Солнце проклюнулось красным в сплошной пелене серых облаков.

Словно кровь, проступившая сквозь перевязку, подумал Шарп и сомкнул веки. Прошлое не отпускало его. И поныне кошмары былых схваток заставляли его вскакивать среди ночи. Вскакивать, чтобы с облегчением перевести дух: всё позади. У него была Люсиль, рос сын и, даст Бог, Шарп приживётся в стране бывших врагов. Носач заворчал на порскнувшего длинноухого. Стрелок открыл глаза, поводил стволом дробовика и настроился на долгое ожидание.

Люсиль кормила Патрика завтраком.

— Нам почти два года! — гордо похвастала она, щекоча сыну шею.

— Рослый для своих лет, — сказала Марианна. — Вырастет, станет солдатом, как его папаша.

— Надеюсь, нет, — Люсиль перекрестилась.

— Где папа? — желал знать Патрик.

— Стреляет лисиц, — ответила мать, ловко всовывая в открытый рот сына ложку с овсянкой.

— Бах! — выдохнул Патрик, и каша разлетелась по столу.

— Патрик Лассан! — возмутилась Люсиль.

— Лассан? — удивилась Марианна, — Не Кастино? Не Шарп?

— Лассан, — твёрдом произнесла Люсиль.

Лассан. Её девичья фамилия. Она побывала замужем за кавалерийским офицером Кастино, сгинувшим за Францию где-то в страшной России, теперь жила с Шарпом, и окрестные жители, справедливо подозревая, что Люсиль с «англичанином» не венчаны, вечно путались, как им звать хозяйку шато: мадам Лассан, мадам Кастино или мадам Шарп? Их затруднения Люсиль мало волновали. Она намеревалась любой ценой сохранить родовое имя, а потому их сын носил фамилию Лассан.

Звякнул колокольчик, оповещая о том, что кто-то прошёл в ворота. Люсиль встрепенулась:

— Кто бы это мог быть?

— Может, кюре? — предположила Марианна.

— За дровами, что ли?

— Ну, от стаканчика бренди, мадам, думаю, он не откажется, — Марианна накинула на плечи шаль и вышла во двор.

— Бах! — повторил Патрик.