Выкуп за мертвеца (Хроники брата Кадфаэля - 9)

- А он действительно любит эту девушку? Тогда он ко мне не вернется не важно, добьется он ее или нет. Он никогда меня не любил. Я подошла бы ему не лучше любой другой девушки моего возраста и положения, - сказала Кристина, красноречиво пожав плечами и снисходительно скривив губы. - Я для него была лишь девочкой, с которой он вместе вырос. А вот теперь, - добавила она с чувством, - он знает, что такое любовь. Видит Бог, я желаю ему счастья и надеюсь, что буду счастлива сама.

- Проводи меня до конюшни, - предложил Кадфаэль. - Мы можем поговорить - у нас есть несколько минут. Я еду с Хью Берингаром, как только его люди позавтракают, а лошади отдохнут. И мне еще нужно побеседовать с Овейном Гуинеддским и Эйноном аб Ителем. Пойдем, ты расскажешь, что у вас с Элиудом. Как-то раз, увидев вас вместе, я превратно все истолковал.

Кристина охотно пошла с Кадфаэлем по направлению к конюшне. Жемчужный свет зари, начинавший переходить в розовый, озарял лицо девушки, голос ее звучал безмятежно.

- Я любила Элиуда, еще не зная, что такое любовь. Все, что я испытывала, - это невыносимая боль: ведь я не могла находиться вдали от него, и всюду следовала за ним, а он меня прогонял, не хотел видеть и слышать. Я была обещана Элису, а тот так много значил для Элиуда, что он ни за что не пожелал бы того, что принадлежало его брату. Я была тогда слишком молода и не знала - чем сильнее он меня отталкивает, тем сильнее желает. Но, осознав, что именно меня мучает, я поняла, что и Элиуд ежечасно испытывает ту же боль.

- Ты совершенно уверена в нем... - сказал Кадфаэль, скорее утверждая, нежели спрашивая.

- Уверена. С тех пор как я осознала это, я пытаюсь заставить Элиуда признаться. Но чем больше я настаиваю, тем упорнее он не желает говорить на эту тему и тем сильнее желает меня. Я говорю правду. Когда Элис уехал и попал в плен, мне показалось, что я почти завоевала Элиуда и заставила признать, что он любит меня. Он почти что согласился попытаться вместе со мной расторгнуть эту помолвку и самому просить моей руки, но потом его послали заложником, и все пошло прахом. А теперь Элис разрубил этот узел и освободил всех нас.

- Пока еще рано говорить о свободе, - серьезным тоном предостерег ее Кадфаэль. - Элис и Элиуд в затруднительном положении, да и все мы тоже. И так будет, пока не откроется правда о смерти шерифа.

- Я могу подождать, - сказала Кристина.

Кадфаэль подумал, что сомнение едва ли омрачит ее радость. Слишком долго она жила во мраке, чтобы теперь испугаться. Что такое для нее нераскрытое убийство? Монах сомневался, будет ли вина или невиновность Элиса иметь для нее какое-либо значение. У Кристины была одна цель, и ничто не могло заставить ее отказаться от нее. Девушка с самого детства узнала своих товарищей по играм и поняла, кто из них, имея на нее права, не дорожит ими, а кто страдает, тайно любя ее. Девушки вообще взрослеют раньше юношей.

- Ты возвращаешься в Шрусбери и скоро увидишь его, - сказала Кристина. - Скажи ему, что я теперь свободная женщина и могу принадлежать тому, кого люблю. А я буду принадлежать только ему.

- Я так ему и скажу, - пообещал Кадфаэль.

Во дворе конюшни было множество людей и лошадей, на крюках и козлах развесили упряжь. Бледная заря освещала деревянные строения. На черных деревьях зеленел нежный пух. Дул легкий ветерок. В такой день приятно проехаться верхом.

- Какая из этих лошадей твоя? - спросила Кристина.

Кадфаэль вывел свою лошадь, показал ее девушке и снова передал груму.

- А тот крупный серый жеребец? Я никогда его прежде не видела. Должно быть, он очень резвый, даже если всадник в доспехах.

- Это любимец Хью Берингара, - ответил Кадфаэль, с удовольствием глядя на серого в яблоках коня. - Он не подпустит к себе никого, кроме своего хозяина. Должно быть, Хью дал ему передохнуть в Освестри, иначе сейчас не поехал бы на нем.

- Я вижу, они седлают также коня Эйнона аб Ителя, - заметила Кристина. - Наверное, он возвращается в Черк, чтобы присмотреть за северной границей Хью, пока тот будет занят в другом месте.

Мимо них прошел грум, у которого в одной руке была упряжь, а через другую перекинут чепрак. Бросив все это на козлы, грум вернулся в конюшню за конем.

Кадфаэль запомнил этого гнедого красавца. Он видел его во дворе Шрусберийского аббатства. Монах любовался конем, покуда грум, взяв чепрак, накидывал его на широкую лоснящуюся спину коня. Кадфаэль так засмотрелся, что не сразу обратил внимание на упряжь. Мягкая кожаная уздечка с бахромой и крошечными золотыми бляшками. Он вспомнил, что в земле Эйнона было золото. И чепрак...

Кадфаэль остановился как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от чепрака. Тот был из толстой шерстяной ткани, расшитой переплетенными цветами. Бледно-алые розы, очевидно выцветшие, и темно-синие ирисы. В центре цветов и по краю шли толстые золотые нитки. Чепрак был не новый, кое-где шерсть свалялась, нитки обтрепались, и виднелись тонкие трепещущие ворсинки.