Выкуп за мертвеца

— Чтобы представиться ему и изложить свое дело, зачем же еще? Это была моя единственная надежда, я не мог ее упустить. Я хотел сказать ему, что люблю Мелисент, что я знатного происхождения и у меня есть земли. Я хотел просить ее руки. Он мог бы меня выслушать! Мелисент мне говорила, что шериф — заклятый враг валлийцев, так что я знал, мне особенно не на что надеяться, но не мог не попытаться. Однако мне не удалось с ним поговорить. Он крепко спал, и, пока я решался его разбудить, пришел монах и выгнал меня. Это истинная правда, и я готов поклясться перед алтарем.

— Это действительно правда! — горячо вступился за друга Элиуд. Он стоял плечом к плечу с Элисом, поддерживая его. Элиуд был бледен, словно его самого обвинили в убийстве, голос у него охрип. — Элис был вместе со мной в галерее. Рассказав о своей любви, он собрался пойти к лорду Жильберу и поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. Я считал, что это неразумно, но он все-таки пошел. Он вернулся через несколько минут, и на пороге стоял попечитель лазарета, который хотел убедиться, что Элис ушел. И Элис шел по двору не крадучись, не боясь, что его могут увидеть.

— Может быть, и так, — задумчиво сказал Хью. — Но даже если он вошел в лазарет без дурных намерений, то, увидев спящего больного, мог поддаться соблазну раз и навсегда устранить это препятствие.

— Элис никогда бы этого не сделал! — воскликнул Элиуд. — Не такой у него характер.

— Я не убивал, — сказал Элис, беспомощно глядя на Мелисент, которая смотрела на него с каменным лицом. — Ради Бога, поверьте мне! Наверное, я не смог бы до него дотронуться или разбудить, даже если бы меня не выгнали. Видеть такого сильного мужчину совсем беззащитным…

— Но ведь туда никто не входил, кроме тебя, — безжалостно отрезала девушка.

— Это нельзя доказать! — вспыхнул Элиуд. — Брат попечитель лазарета сказал, что туда мог войти кто угодно.

— Но нельзя доказать и обратного, — с горечью заметила она.

— Думаю, я смогу это доказать, — вмешался брат Кадфаэль.

Все взгляды обратились к нему. Кадфаэль мучительно пытался вспомнить, какие перемены произошли с плащом Эйнона. Когда монах взял этот плащ с сундука, на который его положил Эдмунд, он смутно почувствовал, что плащ выглядит как-то иначе. Потом смерть вытеснила эту мысль, но сейчас Кадфаэль наконец вспомнил. Эйнон аб Итель увез плащ в Уэльс, но Эдмунд подтвердит, да и Элиуд, который знает вещи своего командира.

— Когда мы раздели и уложили Жильбера Прескота, — сказал Кадфаэль, — брат Эдмунд сложил плащ Эйнона аб Ителя таким образом, чтобы была видна большая золотая булавка, воткнутая в воротник. Когда же Элиуд попросил меня передать ему плащ его господина, плащ был сложен, как прежде, но булавка исчезла. Неудивительно, что, обнаружив убитого шерифа, мы совсем забыли про булавку. Но я запомнил, что-то было не так и только теперь понял, в чем дело.

— Это правда! — воскликнул Элиуд и лицо его прояснилось. — А я и не заметил! И милорд уехал без булавки. Когда мы уложили лорда Прескота на носилки, я собственноручно заколол воротник этой булавкой, так как дул холодный ветер Но потом случилась эта беда, и я забыл обо всем. Элис все время был на виду, после того, как вышел из лазарета, — спросите кого угодно! Если он взял булавку то она должна быть при нем. А если у него нет этой булавки, значит, там был кто-то до него и забрал ее. Мой брат не вор и не убийца. Но если вы сомневаетесь, у вас есть возможность проверить.

— Кадфаэль сказал правду, — подтвердил Эдмунд. — Булавка была хорошо видна. Если она исчезла, значит, кто-то пришел и взял ее.

Воодушевленный проблеском надежды, Элис ухватился за эту мысль, несмотря на то что выражение лица Мелисент не изменилось.

— Разденьте меня! — потребовал он, просияв. — Обыщите! Мне невыносима мысль, что меня считают вором и убийцей.

Хью согласился исполнить просьбу Элиса, скорее, потому, что сочувствовал ему, а не потому, что сомневался. Взяв с собой в свидетели только Кадфаэля и Эдмунда, он привел Элиса в келью. Молодой валлиец резкими движениями сорвал с себя одежду и швырнул на пол. Он стоял перед ними совершенно нагой, широко расставив ноги и раскинув руки. Затем с оскорбленным видом он встряхнул свои густые волосы и потряс головой, чтобы присутствующие убедились, что там ничего не спрятано. Теперь, когда на него не был устремлен гневный взгляд Мелисент, на глаза его навернулись предательские слезы, и, заморгав, он надменным жестом смахнул их.

Хью тактично хранил молчание, давая юноше остыть.

— Вы довольны? — холодно вымолвил Элис, овладев собой.

— А ты доволен? — с улыбкой спросил Хью.

Они помолчали, потом Хью мягко произнес: