Выкупленная родная семья (СИ)

Я искренне отвечаю, хотя его рубашка и прическа, конечно, куда более стойкие к ласкам.

— Лада… — он вдруг отстраняется и делает так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — В загсе я кое-что пообещал, а теперь хочу добавить. Я… хотел быть с тобой давно. Может, даже всю жизнь. Желал оберегать тебя, и иногда это даже получалось. Мне очень бы хотелось, чтобы дальше твоя жизнь… наша жизнь была похожа на сказку. Но если будут проблемы, если ты чего-то испугаешься, знай — мы будем вместе искать решение. Клянусь.

Хм, импровизированная клятва новобрачного? Меня она трогает гораздо глубже, чем если бы это была заготовленная торжественная речь.

— Я обязательно буду иметь это в виду, — легонько улыбаюсь, — и ты знай, что я всегда буду стараться понять тебя и поддержать. Клянусь… Ты был манящей загадкой, а стал самым лучшим мужчиной из плоти и крови.

Мирон тоже улыбается, а потом мы оба не выдерживаем и срываемся на смех. Впрочем, веселое настроение быстро сменяется новым поцелуем.

Водитель тем временем делает свое дело, и машина в какой-то момент останавливается. Оказывается, мы въехали в коттеджный поселок, пока были заняты друг другом. Но мы не около дома. Особняк с белым каменным забором чужой. Грешным делом, я думаю, не решил ли Мирон переехать.

Но мы не обсуждали смену дома, я и Матвейка полюбили его всей душой, и там куча места. Так что в полном непонимании беру за пальцы супруга и выхожу из автомобиля. Нам уже открывает ворота улыбчивый мужчина средних лет.

— Сегодня слабые пробки?.. — скорее утверждает он после приветствия. — Даст бог обратно тоже доедете быстро. А то его может стошнить. Ну. возьмете пеленки.

Низкий брюнет рассуждает сам с собой, мой муж загадочно молчит. Я вообще ничего не понимаю! А когда входим в ворота раздается лай. Не злой, скорее игривый. Но я вздрагиваю всем телом — опасаюсь собак.

— Чарлик, тише, — морщится хозяин большой, чуть небрежной территории, — идемте, Друзья.

Он так радушно обращается к нам. но я торможу на месте. Гавкал всего лишь милейший шпиц. Рыженький, мохнатый как лисичка. Мне очень нравится эта порода собак. Даже на свой ноутбук я поставила на заставку подобного. Но фобия все равно ввела меня в легкий ступор.

Мирон возвращается ко мне. показывая жестом мужчине, что мы догоним. Любимый гладит меня по спине.

— Испугалась?

Хмурюсь.

— Скорее не ожидала. А Чарли очень симпатичный.

Мирон не убирает от меня руку.

— Знаешь, меня однажды покусала собака, — признается он, — пес сам был напуган, его раздразнили. Позже я поймал его, увез в клинику, чтобы проверить на бешенство. Животное оказалось нормальным и уехало к одному бывших учеников Агриппины в поселок.

— Так вот куда делся Рыжик…

Поднимаю брови. С тех пор, как я получила право разглядывать Мирона столько, сколько мне захочется, я рассмотрела каждый его сантиметр. И шрамы на руках показались мне странными. Я вспомнила наш разговор про собаку и Ивана. Во мне родилась догадка.

— Черт, я хотел толкнуть какую-то умную речь, а в итоге сказал лишнее.

— Спасибо, что помог мне тогда.

— Я не хотел говорить…

— Знаю, ты не любишь напрашиваться на благодарность. Но я рада, что это сделал именно ты. Да и никто больше из моего окружения на такие вещи не способен.

— Возьмем щенка? — Мирон быстро переводит тему. — Хочу, чтобы сын рос с собакой. Пусть и с маленькой.

Не могу сдержать улыбку.

— Мне очень нравятся шпицы.

Лицо любимого тоже светлеет.

— Тогда идем знакомиться. Заводчики опытные, щенки расписаны на месяцы вперед. Так что нам приготовлен уже конкретный приятель.

— Он просто обязан мне понравиться!

Обратно мы ехали уже с маленьким Рыжиком. Дома наш ждал его будущий друг, наш сын. А я крепко сжимала руку мужа и думала об одном — всегда, всегда нужно давать себе еще один шанс обрести счастье.

Спустя 7 лет

Мирон

— Папа, а правда, что моего настоящего папу зовут Иван?! — кричит Матвейка издалека.

Фраза получается корявой, а вот смысл ее заставляет нас с женой похолодеть. Хотя воздух густой от жары, даже тень дачного дома ее родителей мало спасает.

— Матюш, с чего ты взял? — Лада выбегает из веранды навстречу сыну.

Теща тоже отходит от стола, бросает огурцы недорезанными. Ахает и чего-то бормочет. Она уже не только смирилась со мной, но и признала счастье дочери. Так что теперь напугана этим приветом из прошлого.

— Кто это тебя надоумил, сынок? — с надрывом интересуется она.

Я тоже шагаю с крыльца, чувствую, назревает разговор.

— Бабушка Алисы сказала, что мама раньше была замужем за Иваном, и у них родился я. А потом папа нас украл. Она сама видела!

Матвей не выглядит перепуганным, не плачет. В голосе нашего будущего первоклассника скорее любопытство. Хоть он развит лучше некоторых сверстников и крайне любознателен, сейчас явно до конца не понимает, о чем говорит.

— Сыночек, она наврала тебе! — Лада злится.

— Вот старая сплетница, — тихо бросает ее мать.

Я подхожу к своему ребенку. Ведь с вопросом он изначально прибежал ко мне.

— Мы пройдемся за домами, Лад. И поговорим, — обращаюсь к жене.