Выкуси

А потом вдруг — такой громкий бамм, как в колокол ударили, чувствую — Томми с меня стаскивают. И свет ко мне кагбэ возвращается. Вижу: Графиня такая стоит, а в руках у нее, как копье наперевес, — торшер Фу из нержавейки. Это она только что им Томми дерябнула так, что аще с меня сшибла. Но он на нее не кидается, а опять прыг на меня на руках, кровь по всему полу размазал и прочее.

Тут Графиня его хвать за шиворот сзади — раскрутила и швырнула в разбитое окно, а с ним и металлические рамы вылетели, и всё.

Тут опять вопль, а я за шею держусь и кагбэ ползу к здоровенной этой дыре, которая раньше была передней стеной логова. А Томми там такой посреди улицы внизу, весь голый — лежит в громадной кляксе стекла и металла и медленно на ноги всползает по боку машины.

А Джоди такая со мной рядом, и вся: «Томми! Томми!»

Но он по переулку через дорогу ухромал — так шел, словно у него ноги по-прежнему переломаны, но, может, залечивался на ходу или еще что-то, хотя понятно, что болит у него все, как свят-ебят.

Кароч, Джоди берет меня за голову, набок эдак наклоняет и руку мою от укуса отводит. И тут я чую — щаз в обморок грохнусь. А она ко мне нагибается и в шею меня просто лизнула, типа три раза, а потом моей рукой опять ранку закрыла.

«Подержи так, — говорит. — Через секунду затянется». А потом встряхнула меня всю такая и спрашивает: «Так где моя одежда?»

А я ей вся: «Под кроватью. Вакуумные мешки».

Вот тут, наверно, я и грохнулась в этот обморок, потому что дальше помню только: Графиня стоит, вся такая в джинсах, сапогах и красной кожаной куртке, в мою сумку с биоугрозой пакеты крови сует.

И такая мне: «Это я забираю».

А я ей: «Хор». Потом такая: «Вы меня спасли».

«Половину денег я тоже забираю», — грит она.

А я ей: «Вам же нельзя никуда. Куда вы пойдете? Кто о вас будет заботиться?»

А она мне: «Как ты позаботилась?»

Я говорю: «Я ж не хотела, простите».

А она мне вся: «Я знаю. Мне нужно его найти. Я его во все это втянула. Ему ни разу не надо было. Он просто хотел, чтобы его кто-нибудь любил».

И такая к двери, даже не попрощалась. А я ей такая: «Графиня, погодите — там коты-вурдалаки».

Тут она остановилась. И поворачивается такая: «Чё-ооо?!»

А Джеред такой весь кивает и кивает: «По правде. По правде».

И я: «Чет обратил целую кучу коть в коть-вурдалаков. Они вчера ночью на Императора напали и съели парковочную счетчицу».

А она вся тут: «Ох ебтвоюмать».

И я ей: «Верняк, верняк».

И она пропала с глаз. А Джеред такой как раз сбежавших крыс ловит и мне тут: «Вы тотально просрали свой залог».

А Джоди тотально исчезла. Нет ее. Сама по себе ушла в ночь. Как лорд Байрон сказал в том стихе своем, «Тьма»:

Тьме не нужно было
Их помощи…
Она была повсюду…[5]
Хотел бы я сестре своей заправить.

Я парафразирую.

9 Вырезка

Если вы ищете в Сан-Франциско зашибенского тако, вам — в район Миссии. Если желаете тарелку пасты — ступайте на Северный пляж. Нужен димсум, солонина из акульей вагины или корень женьшеня? Тогда ваш выбор — Чайнатаун. Тяга к неразумно дорогим туфлям? Юнион-сквер. Не прочь насладиться мохито в толпе симпатичных молодых профессионалов — ну, тогда самое время отправляться в Марину или ЮМУ. Но если вам позарез нужны крэк, одноногая шлюха или мужик, спящий в луже собственной мочи, — с Вырезкой тут ничто не сравнится. Именно здесь Ривера и Кавуто расследовали поступившую информацию о пропаже человека. То есть людей.

— В Театральном сегодня как-то малолюдно, — заметил Кавуто, паркуя бурый «форд» без опознавательных знаков в красной зоне перед Миссией Святого Сердца. Вырезка фактически и была театральным районом — это очень удобно, если сначала вы хотите посмотреть первоклассное представление, а потом заполировать его бутылкой «Громовержца» и получить множественные ножевые ранения.

— Все у себя на дачах в Сономе, думаешь? — уточнил Ривера, и в душе его, как тошнота, поднялся прилив нехороших предчувствий. Обычно в это время раннего утра по тротуарам Вырезки текли чумазые реки бездомных — они искали, где бы выпить первую за день или где, наконец, переночевать. Днем все отсыпались преимущественно прямо тут. Ночью это было слишком опасно. Вокруг квартала должна была виться очередь в Миссию за бесплатным завтраком, но в дверях заведения стояло лишь несколько человек.

Заходя в Миссию, Кавуто произнес:

— Знаешь, сейчас, наверное, тебе самое время раздобыть одноногую шлюху. Спрос упал, а ты легавый и все такое, может, и за так обломится.

Ривера остановился, обернулся и посмотрел на своего напарника. Десяток оборванных мужчин в очереди тоже на него посмотрели — Кавуто загораживал проход, как огромное мятое затмение.

— Я приведу к тебе домой ту маленькую готицу и сниму на пленку, как ты при ней плачешь.

Кавуто сдулся.

— Извини. На меня как-то подействовало. Я только и могу что подначивать, лишь бы про все это не думать.